Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

Что касается внутренней политики, то в разных государствах, разумеется, судьи обладают разной степенью влияния, однако в целом их деятельность накладывает новые ограничения на использование власти главами правительств и политических партий. Однако, учитывая тот факт, что во многих странах судебные системы едва ли можно назвать независимыми, применение правовых норм в политике не всегда гарантирует справедливость. Например, в Пакистане многие подозревают, что военные с помощью Верховного суда контролируют гражданское правительство. Так что рост влияния судей необязательно часть демократического развития, учитывая, что степень их ответственности варьируется от государства к государству: это недвусмысленный показатель упадка политической власти.

Кто наши лидеры? Некогда они были неразрывно связаны с партиями и аппаратом правительства. Даже революционеры стремились к высоким постам. Однако в последнее время многие лидеры стали таковыми благодаря компьютерам: с помощью технологий они распространяли свои идеи и влияли на исход каких-то событий, для чего ранее была необходима инфраструктура партий, неправительственных организаций (НПО) или традиционной прессы. Писатель и правозащитник из Пекина Лю Сяобо составил и опубликовал в интернете “Хартию-08”, в которой призывал Китай принять универсальные демократические ценности, уважать права человека, провести модернизацию и демократические реформы. Разумеется, его без долгих церемоний арестовали и посадили. Однако в следующем году сидящий в тюрьме за “подрывную деятельность” Лю Сяобо получил Нобелевскую премию мира.

Ваиль Гоним считал, что египетские оппозиционные партии слабы и ненадежны, и поэтому с помощью Фейсбука организовал движение, которое требовало от правительства отчета в его действиях. Оскар Моралес, инженер из Колумбии, создал на Фейсбуке группу под названием “Миллион голосов против ФАРК”[13] в знак протеста против участившихся нападений повстанцев на мирных граждан, что приводило к массовым митингам и давлению с целью освобождения заложников. Активные пользователи Твиттера из Молдовы помогли организовать серию политических протестов в стране. Юрист из Кении Ори Околлох и блогер, скрывающийся под псевдонимом “М”, в 2006 году запустили сайт, на котором разоблачали случаи политической коррупции в государстве{135}. Американка иранского происхождения Келли Голнуш Никнеджад создала сайт TehranBureau.com, где собирала и публиковала информацию, которая поступала напрямую от иранцев во время народного восстания после президентских выборов 2009 года, поскольку иностранным журналистам запретили въезд в страну{136}. Сами Бен Гарбия, блогер и правозащитник, помогал организовывать антиправительственные демонстрации в Тунисе с помощью своего группового блога, в котором публиковал разоблачительную информацию о коррупции из американских дипломатических шифрограмм с сайта WikiLeaks.

Эти и подобные им новые игроки существенно разнообразят картину политической жизни по всему миру. Они действуют вне каналов и контроля традиционных политических организаций, как правительственных, так и партийных. Они вездесущи, а применить к ним репрессии довольно-таки сложно: они неуловимы. Но технологии – это всего лишь средство. В целом же растущая диффузия власти создала для отдельных личностей уникальное положение, которое позволяет не только обойти политические институты, складывавшиеся десятилетиями, но и повлиять, убедить или ограничить “действующих” политиков куда более эффективно, чем мог себе представить любой классический политический мыслитель.

Если оставить Джона Полсона и Джулиана Ассанжа наедине в комнате, они, скорее всего, вцепятся друг другу в глотки. Полсон управляет компанией Paulson & Co, одним из крупнейших хедж-фондов в мире. Ассанж – основатель WikiLeaks, интернет-организации, которая специализируется в раскрытии секретной информации правительств и корпораций. Однако в одном они очень похожи: оба олицетворяют новый тип деятелей, которые меняют государственную политику, ограничивая власть правительств.

Хедж-фонды обладают способностью со скоростью света переводить миллиарды долларов из стран, экономической политике которых не доверяют. При этом они лишь один из многих финансовых институтов, решения которых ограничивают власть правительства. Писатель и колумнист газеты New York Times Томас Фридман называет ограничения, которые вводят такие игроки, “золотой смирительной рубашкой”: