Измена. Не фригидная жена - Алиса Маис

слов призывая меня взяться за руки.

Уступаю и кладу руки на ладони Дамира.

— От наследства тоже отказался, а то бы он решил, что снова можно меня шантажировать теми миллионами. Да бог с ними, с деньгами. Тимур же сумел, думаю, и у меня получится найти работу.

— Конечно, получится, ты же профессионал, — севшим голосом говорю я.

— Но ты не переживай. Для ребенка у меня сбережения есть. Плюс на депозитах деньги лежат, наши, не его, с них проценты приличные капают. Малышка будет обеспеченной. Я ей весь мир подарю.

Я тяжело вздыхаю.

Одно понимаю четко, что моя жизнь без Дамира была спокойной и однообразной, а как только он появился в этом спокойном море поднялся ураган. И я, вопреки всему, рада, что он сейчас появился…

Не знаю, сколько проходит времени, мы с ним сидим, держась за руки, думая, наверное, каждый о своем. Мне хочется верить, что Дамир рад, что он со мной — несмотря на большой путь, который предстоит пройти. Потому что я — рада.

Но пока…

Пока я беру в руки ватку, прижимаю к банке с перекисью, чтобы пропиталась, и приступаю к обработке его ран.

Глава 21

— Карина, наконец-то! — вздыхаю я в трубку. — Я тебе звоню уже раз десятый…

— Что-то случилось?

— Нет, — спешу ее успокоить. — Ничего такого. Ничего ужасного.

— Тогда почему так рано?

Она стонет мне в трубку и — по звуку — плюхается обратно на кровать.

Восьмой час.

Я привыкла вставать рано во время беременности, даже когда на работу не нужно идти. Тревожность периодически выгоняет меня из постели, просто чтобы не лежать, не давать волю беспокойству о малышке… Сегодня я встаю, потому что в соседней комнате спит Дамир и это что-то очень непривычное для меня. Мне нужна подруга, чтобы привести в порядок мысли.

Потому что…

Мой бывший муж спит в соседней комнате.

И я безумно хочу в его объятия.

— Вчера Дамир приехал.

— Я знаю, крошка, — отвечает Карина. — Рассказывай, как все прошло?

— Странно. Очень странно.

Вчерашний день я перевариваю каждую секунду после пробуждения, уже около сорока минут, но по-прежнему почти ничего, кроме тотальной растерянности, не чувствую. «Почти» — потому что есть еще радость. Он сейчас спит, никак со мной не взаимодействует, а мне уже хорошо… Словно кто-то прикладывает к телу грелку, не к коже, сразу к сердцу.

— Мне нужны подробности! — кричит в трубку Карина.

Иногда она ведет себя так, словно моя жизнь — это реалити-шоу. Но если честно, два месяца назад я сама сказала, что чувствую себя, как чертовая героиня из реалити-шоу. Будто меня щипцами забрали из привычной жизни и отправили сюда, мол, давай, беременная, растерянная, напуганная, разбирайся с этим дерьмом.

— Все пошло… не по плану.

— То есть? О нет, не говори мне, что вы, красавцы, переспали?

— Боже, нет, — шиплю я в ответ, делаю вид, что мне неприятна сама мысль. — Ничего не было, ты же знаешь, что мне нельзя… по медицинским показаниям, — добавляю спокойно. И немного прислушиваюсь к шумам в гостиной.

Будет очень неловко, если Дамир услышит наш приватный разговор.

— О, то есть, если бы было можно…

— Карина!

— Молчу, молчу. Рот на замке.

Мы одновременно фыркаем.

— Просто… Просто я думала, что буду чувствовать себя совсем не так, когда он приедет. Знаешь, я все это время верила, что научилась жить без него. А теперь он приехал, — я поворачиваюсь к окну, сталкиваясь с еще одним приступом слезливости, связанным с гормонами, — и мне кажется, что я существовала и все.

— Ты его еще не разлюбила.

— Да, возможно, скорее всего, — сдаюсь я. — И он рассказал о том, что продал дом, и ушел из компании… А его синяки? Ты знаешь, что его избивали?! — голос срывается, слова будто толпятся во рту.

Карина выдерживает паузу.

— Я кое-что знала об этом. Но не собиралась тебе говорить раньше времени.

— Но почему?

— Ты сказала, что не хочешь ничего о нем знать, так?

— Да, но… — я накрываю ноги одеялом, борясь с дрожью.

— Я помнила твое лицо на следующий день после того, как ты почти потеряла ребенка, Вит. И мне кажется, что это даже… Извини, что я так скажу, но это правильно, что каждый из вас прошел свое чистилище сам, — эффектно завершает она.

— Чистилище?

— Именно. Дамир остался сам и, честно тебе скажу, — тянет Карина, — я не рассчитывала, что ему хватит мужества сделать все правильно. Разорвать связи.

— Поэтому ты и дала ему шанс?

Пазлы в моей голове выстраиваются в целостную картинку — в какой-то момент она прекратила злиться, говоря о Дамире. Видимо, тогда он чем-то доказал ей, что не будет повторять прежних ошибок. Карина сменила тон и начала толкать меня в сторону встречи с бывшим мужем.

Надо же. Даже Карина ему поверила.

А я сомневаюсь.

— Вит, мое мнение не должно влиять на твои будущие решения.

— Знаю. Но если бы я спросила?

Я задерживаю дыхание, ожидая ее ответа. Она прошла со мной весь путь предательства Дамира, видела, как я плакала, едва вставала на ноги, преодолевала себя. Конечно, ее мнение важно для меня — важнее, чем мнение отца и мамы, например. Оно всегда честное.

— Если бы ты спросила, — начинает она, — я бы посоветовала тебе не рубить сгоряча. Дамир подсуетился и многое сделал, чтобы не дать своему отцу-психопату украсть ребенка. Протестируй его. Поговори о будущем, об условиях.

— Да, поговорить точно нужно…

Теперь я отчетливо слышу скрип дивана — Дамир проснулся. Сегодня утром я чувствую себя хорошо и в руках почти зудит желание сделать ему кофе — как раньше. Простой ритуал, которого мы с Дамиром были лишены уже столько месяцев.

— Спасибо, что уделила время, Карин…

— Да ладно, ты чего? На тебя у меня всегда время будет, — отмахивается она.

— Я позвоню попозже.

— Договорились!

Мы прощаемся, не забывая сказать в конце, как сильно скучаем друг по дружке. Расстояние никак не повлияло на наши с Кариной отношения, и я первое время не могла нарадоваться этому, сохранившейся связи с очень близким человеком, который ни разу не предавал.

Итак, она свое мнение высказала.

Осталось примириться со своим цунами в голове. И — для начала — приготовить нам с Дамиром завтрак с привкусом дома.

* * *

Закончив разговор с Кариной, я, преисполненная утреннего энтузиазма, выхожу за дверь. Дамир в моей гостиной — зрелище по-прежнему завораживающее. Глядя на него, я тихонько смеюсь, вижу, что сменную одежду он с собой не взял, и