Главная военная тайна США. Сетевые войны - Валерий Коровин

К тому же ваххабизм — это сетевая модель оперирования исламистскими массами, понятная и удобная для Запада: готовые ваххабитские центры, на которые можно ориентироваться, уже существуют во всем мире. Это сеть, созданная с подачи США, которая подконтрольна и понятна для США и финансируется Саудовской Аравией — главным союзником Америки в арабском мире. К тому же ваххабизм находится на поверхности, это простая и доступная версия ислама, «без заморочек», ее легко усвоить, в то время как традиционный ислам довольно сложен, основан на глубоком знании своей традиции и культуры, что достаточно проблематично воспринять после десятилетий забвения и государственного атеизма. При этом ваххабизм разрушает традиционные модели ислама. Это версия ислама, которая отрицает такое явление, как суфизм, а суфизм есть основа ислама чеченского, то есть ваххабизм легко подменяет традиционный ислам, легко усваивается и при этом подконтролен — то есть отвечает всем необходимым критериям создания понятной и управляемой ситуации в Чечне для американской стороны.

Для успешной операции американцам требуется подключение мощной пропагандистской машины давления и постоянного информационного подогрева. Для этого используется третий центр силы — восточноевропейские государства, которые жестко открестились от своего советского прошлого, от России, и сегодня используют любой повод для того, чтобы выразить ей свое негативное отношение, занимая во всех вопросах проамериканскую позицию. Чечня становится для них хорошим поводом продемонстрировать антироссийское рвение и лишний раз выслужиться перед американцами. В авангарде пропагандистской антироссийской истерии в Европе становится Польша, прибалтийские страны и некоторые другие страны Восточной Европы, стремящиеся любыми средствами и под любым предлогом выразить свою ненависть к России. Ну и, наконец, в усилении своего влияния на Азербайджан, который непосредственно граничит с Чечней, заинтересована Турция.

Никому из перечисленных участников процесса не надо ничего объяснять, все понимают свои локальные выгоды и интересы, однако потребителем конечного глобального результата становятся американцы. При этом США никому напрямую ничего не указывают — вы, турки, наладьте каналы поставки оружия и боевиков через Азербайджан, а вы, ваххабиты, финансируйте и рекрутируйте новых участников сопротивления, а вот вы, поляки, орите на весь мир, что русские устроили геноцид своего народа и убивают невинных чеченцев, стариков и детей. Ничего этого буквально не озвучивается и никаких прямых указаний из Вашингтона не поступает, хотя, безусловно, общий ход операции корректируется на разных этапах с помощью непосредственно прямой американской агентуры. Однако в целом, хотя все участники сетевой войны как бы действуют в своих интересах, глобальный сценарий действий разработан именно в США. В этом суть сетевой операции — не прямое пошаговое управление, а создание таких изначальных граничных условий, в данном случае вокруг Чечни, которые заставляют включиться в эту ситуацию всех необходимых для ее успешной реализации игроков.

Для описания формирования «правильного» понимания ситуации и последующих происходящих процессов в сетевых войнах используется такое понятие, как «сетевой код». Это та матрица, через которую участниками оцениваются происходящие события. Сетевой код заранее предвосхищает требуемую реакцию сторон, а те, кто его формирует, учитывают множество факторов, исходя из которых они могут заранее просчитать, как отреагирует тот или иной участник процесса на те или иные события.

Усвоив заданный сетевой код, участник сетевой операции «правильно» понимает, как ему оценить ту или иную информацию, как после этого себя повести, какое решение принять. Но эта «правильность» задана заранее. Для того, чтобы начать сетевую операцию на Кавказе, обострив ситуацию вокруг Чечни, Соединенными Штатами Америки сначала был сформирован необходимый им сетевой код.

Помимо сформированного сетевого кода, на территории Чечни уже присутствовал существующий сетевой код, сложившийся на основании исторических процессов, который также необходимо было учитывать при подготовке сетевой операции. Одним из факторов формирования существующего сетевого кода стало, например, то, что сепаратистские настроения в Чечне возникли еще задолго до ситуации с первым военным конфликтом, потому что советский Центр подавлял любые проявления чеченской традиционной идентичности в силу общегосударственного атеизма, не давал чеченцам реализоваться в этническом, культурном, традиционном плане. Когда же давление Центра ослабло, подавленная самоидентичность чеченцев вырвалась наружу, что естественно для традиционного народа. Этот пункт существующего сетевого кода был взят при подготовке сетевой операции за первую отправную точку. К тому же Чечня является фактически моноэтническим образованием, так как подавляющее число жителей Чечни — это этнические чеченцы, разделяющиеся лишь на внутриэтнические кланы. И именно это стало второй отправной точкой, учитывающей существующий сетевой код, — раздувание темы русской оккупации Чечни.

Третий пункт — это учет того, что у чеченцев не было возможности строить свою социальную модель, основываясь на своем традиционном укладе. Эти отправные точки и были взяты для учета существующего сетевого кода.

Таким образом сетевая операция в Чечне была подготовлена на основе сформированного сетевого кода и с учетом уже существующего сетевого кода. Все дальнейшие шаги планировались таким образом, чтобы реакция на них была предсказуемой для главных сценаристов — США, а предсказуемость эта проистекала из понимания сетевого кода, то есть того, что является отправными точками для сторон, участвующих в конфликте. Также предсказуемым должно было быть и то, какие выводы и шаги будут предпринимать сами чеченцы, основываясь на своем существующем и на сформированном американцами сетевых кодах. Все это позволяет сценаристам сетевой войны правильно готовить граничные условия и видеть ситуацию наперед.

Какой же сетевой код присутствовал на тот момент с российской стороны? Что российская сторона противопоставляла начавшейся в Чечне сетевой войне против России? Она мотивировалась тем, что надо сохранить конституционный порядок на территории Чечни. Все помнят 1996 год, каково на тот момент было отношение граждан России к ельцинской Конституции. Ельцина ненавидели 99 % населения вместе с его Конституцией, со всеми чиновниками, либералами и их реформами. И тут Конституция называется в качестве основной мотивации к тому, чтобы дать отпор чеченскому сепаратизму, и это при том, что ее легитимность в тот момент была практически нулевой.

Следующая ответная мотивация российской стороны — это сохранение целостности России. О какой целостности России и ее ценности вообще можно было говорить на фоне декларации Ельцина «берите суверенитета столько, сколько хотите», обращенной к регионам? А здесь вдруг вспомнили о целостности, что прозвучало в тот момент совершенно неубедительно. О патриотизме нечего было и говорить, потому что патриотизм при Ельцине был под запретом, а если ты — патриот, значит, ты — свинья и маргинал, сиди в подвале и не рыпайся, а лучше — умри, защищая Верховный Совет. Какая могла быть при этом патриотическая мотивация?

Единственная мотивация с российской стороны, которая оставалась, — это месть за погибших друзей. Но это мотивация отложенного действия. Таким образом, имеющиеся на тот момент ответные мотивации российской стороны были плачевными, а ее существующий сетевой код депрессивным и пораженческим. Все происходящее воспринималось обществом именно через этот сетевой код.