В стране ваи-ваи - Николас Гэппи
Шрифт:
Интервал:
Кирифакка превзошел всех. Он взял самую тяжелую ношу — ящик с консервами и взгромоздил его себе на плечи, осторожно отодвинув в сторону косичку, засунутую в новую бамбуковую трубку. Восхищенный Джордж смешно подпрыгнул, как будто хотел вскочить сверху на ящик. Все рассмеялись, и даже Иона улыбнулся.
— Хороший парень, — заметил он, желая сгладить впечатление от недавнего неприятного разговора. — Побольше бы таких работяг! А как быстро запоминает названия деревьев и животных! Вот бы взять его с собой и подучить — хороший вышел бы работник для Департамента леса.
Иона, видно, как и все мы, полюбил этого стройного улыбчивого парня с сиплым, ломающимся голосом.
Сначала мы шли пойменным лесом, крупные деревья в котором почти все были валлаба (Eperua glabra). Светлые пятнистые колонны стволов упирались в полог листьев, с которого мечами свисали продолговатые плоды; легкий ветерок раскачивал и вращал их, и они, попадая в солнечный луч, вспыхивали рубиновым пламенем.
Затем равнина сменилась отлогим склоном, покрытым тридцатисантиметровым слоем рыхлой черной почвы, на которой валлаба росли еще выше и пышнее. Земля была такая же, как возле миссии, на участке, где я встретил следы поселения тарумов. Покопавшись в почве и побродив вокруг, я убедился, что и здесь некогда размещалась деревня. Правда, я не нашел черенков, но уверен, что обнаружил бы их, если б мог продолжить поиски. Впрочем, то, что здесь было селение, подтверждала не только почва, типичная для тех мест, где жил человек, но и сам лес: в нем встречались деревья, обычно растущие на старых расчистках.
Если я правильно представлял себе маршрут Шомбургка, то чуть ли не на этом самом месте он видел в 1837 году деревню вай-вай (в то время племя еще не переселилось на север, в долину Эссекибо). Поскольку меня больше всего занимали девственные леса, было очень важно выделить участки, подвергшиеся хотя бы малейшему влиянию человека, и я задумался над тем, как бы поступил археолог, задавшийся целью проникнуть в прошлое этой области. Аэрофотосъемка позволила бы выявить растительность позднего происхождения или восстановленные коренные леса, — иначе говоря, определить местонахождение поселков, хотя бы они были оставлены сотни лет назад. Без аэрофотосъемки задача вообще вряд ли разрешима, потому что все эти лесные племена — кочующие земледельцы. Они переселяются каждые три-четыре года. Только случайно можно набрести на следы наиболее старых деревень, о которых не знают нынешние поколения.
Здешние племена предпочитают приречные холмы, поднимающиеся выше уровня разлива, и регулярно к ним возвращаются; такие поселения, пожалуй, еще можно найти. Но даже если раскопки обнаружат культурные слои, повторные поселения затруднят датировку. Больше того, все признаки существования и этих деревень, не считая изменений структуры леса, легко могли быть смыты, так как поверхность края, даже выше уровня разлива, подвержена постоянной эрозии.
Несколько дальше мы заметили просвет между деревьями и, свернув в ту сторону, очутились на краю угрюмой топи, обширного водоема, заросшего водяными лилиями. Клочья тумана плыли между кронами хиреющих болотных деревьев и темно-зелеными веерами пальм мавриция. Насколько хватал глаз, тянулась топь.
— Плохое место!.. — вздохнул старик Уильям.
Вскоре мы вошли в мрачный лес с исполинскими деревьями ишекеле́ с шероховатыми красновато-черными стволами шести и более метров в обхвате. К моему удовольствию, росли тут и бертоллеции, под которыми лежали круглые плоды, но опали они уже давно, и лишь самые поздние бразильские орехи оказались съедобными. Одолев небольшой склон, мы вышли к волнистой песчаной равнине Верхнего Чодикара. Здесь на более высоких местах над зарослями поднимались купы прямого тонкоствольного бамбука, с колючками на узких стеблях и пышным плюмажем листвы.
Мы пробрались через большой лесной завал — след урагана, пронесшегося здесь год или два назад, — и вышли к нашему лагерю на берегу стремительного потока, бегущего по крупному кварцевому песку.
Перекусив, я взял ружье и пошел вместе с Кирифаккой за реку. Мы поднялись по крутому откосу, по красной глине, такой, как на Нью-Ривер, и снова вступили в лес, отличавшийся большим разнообразием видов. Среди высоких прямых стволов звучало веселое щебетание птиц (Lathria cinerea). Справа блестел сланцами склон горы, издалека доносился шум водопада.
Нам бросилось в глаза обилие лягушек. Одна — крохотная, черная с ярко-желтыми пятнами, — притаилась под папоротником. Потом мы услышали частый стук, точно где-то капала вода, и показались древесные лягушки, каждая длиной около восьми сантиметров, плоские, с приподнятым заостренным рылом. Желтовато-коричневая окраска с поперечными полосами и пятнами разной формы скрывала их среди опавшей листвы.
На каждом шагу попадались неторопливо карабкающиеся по земле ярко-синие лягушки длиной сантиметров шесть, с иссиня-черными ножками и боками. Я поймал одну; она даже не пыталась вырваться, а когда я опустил ее на землю, стала медленно, задумчиво взбираться на дерево.
— Кирифакка! — сказал мой спутник, указывая на лягушку и на себя[41].
Мимо пролетел, шурша крыльями, тинаму; дальше мы вспугнули с дюжину куропаток (Odontophorus guianensis), пробиравшихся сквозь подлесок. Я выстрелил с расстояния метров тридцать пять, но промахнулся. На обратном пути я попытался подкрасться к колышущемуся кусту, на который указал мне Кирифакка, взволнованно шепча: «Маипури! Маипури!» («Тапир!»). В тот самый момент, когда я начал целиться, ветви раздвинулись и появился, к величайшему удовольствию моего спутника, один из наших ваписианов.
В лагере мне пришлось снова объясняться с Ионой. В его обязанности входило сколачивать на каждом новом месте небольшой каркас, который мы обтягивали куском брезента. Внутри сооружения помещалась керосиновая лампа, и получалась своего рода печь. Я сушил над ней образцы, иначе они бы сгнили и рассыпались. На этот раз мне пришлось напомнить, что он не поставил печь.
— Ну чего ты хмуришься? — продолжал я, глядя на его угрюмое лицо. — Смотри веселей! Ты не хочешь идти на Мапуэру? Но работы сегодня было мало, ноши легкие, еды вдоволь — радоваться надо!
Он надулся, решив, должно быть, не уступать мне ни в чем.
— Так дело не пойдет, мистер Гэппи. С этими людьми сплошные неприятности. Все время жалуются. Я уж вижу: они только и думают о том, как бы сбежать.
— Пока что я слышу жалобы лишь от тебя и Эндрью. А вам бы надо думать о том, как лучше организовать работу, вместо того, чтобы твердить, что она невыполнима.
— Одно дело планировать, мистер Гэппи…
— Хватит, Иона. Ты не хуже меня знаешь, что наша работа не так уж тяжела. Мы с тобой не первый раз в походе. Конечно, жаль, если тебе кажется, что мы идем слишком быстро, но нам надо поспеть вовремя. Сейчас я
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!