Эндора - Лариса Петровичева

Лиза и сама не знала, почему тогдашний разговор с Эльдаром всплыл у нее в голове во всех подробностях именно теперь, когда она была максимально беззащитной, и Рудин при желании мог читать ее мысли, словно раскрытую книгу. За окнами хлестал дождь, ранние сумерки запеклись в комнате, словно кровь на ране, и черемуха в саду перед домом становилась на цвет. Рудин решил не тратить время на какую-то глупую предварительную нежность: поставив Лизу на колени перед диваном, он вошел в нее грубым толчком и, помедлив несколько мгновений — должно быть, привыкая к ощущениям, начал двигаться в ней, резко, глубоко и напористо. Жесткая сильная рука так впилась в Лизино плечо, что грозила раскрошить сустав, но хуже физической боли было то, что Лиза чувствовала себя вещью, неодушевленным предметом без собственных чувств и воли. Видимо, в этом и заключалась магия браслета — в абсолютной и ничем не ограниченной власти над человеком, и Лиза не знала, чего хочет: то ли того, чтобы Рудин остановился, потому что, в конце концов, это было унизительно и гадко, то ли чтобы он продолжал, и эта пытка, в которой сквозь муку стало пробиваться вполне отчетливое наслаждение, не заканчивалась…

…Потом, когда Эльдар закончил рассказ, Лиза вздохнула, в очередной раз пожалев об отсутствии сигарет, и спросила:

— Этим все и кончится? Ты опять спасешь свою эндору, а я снова утрусь и пойду куда подальше?

Ей хотелось плакать — у Эльдара на лице было написано, чего именно он ждет, предлагая свой план. Ему в итоге достанется счастье с любимой женщиной, Лиза получит богатого покровителя, потому что всю жизнь искала, к кому бы прилепиться, а о таком сердечном друге, как господин гхоул Совета можно только мечтать. Лиза подумала, что сейчас встанет, даст Эльдару пощечину и уйдет, уедет в Турьевск, и пусть он сам разбирается со своими эндорами, Параллелями и проблемами. Однако вопреки ее ожиданиям, Эльдар печально вздохнул и с искренней грустью произнес:

— Лиз, ну почему ты не приехала раньше?

Она все-таки расплакалась — слезы полились сами собой, и Лиза ничего не сумела с этим поделать. Эльдар подошел к ней, обнял, прижал к себе так, что она с трудом могла дышать, и негромко, но отчетливо проговорил:

— Все упирается в деньги, Лиз. Я говорил с Томашем и перебил у Рудина заказ. Когда все закончится, мы с тобой уедем. В Турьевск, в Питер, в Прагу, куда захочешь. Обещаю…

Тогда она поверила ему — может, потому, что всем сердцем желала поверить, но сейчас, когда пальцы Рудина безжалостно-издевательски мяли ее грудь, а в низу живота зарождалось дразнящее тепло, Лиза вдруг невероятно отчетливо поняла: тем вечером Эльдар врал — хотел использовать ее еще раз. Наверняка вся эта история с эндорой была продумана и срежиссирована им для того, чтобы максимально высоко подняться в ранге. Знающих магов в стране очень много, а вот руководить регионом — для этого надо очень сильно постараться. Вот он и постарался. И неизвестно, куда метит теперь.

Алая нить браслета на руке пульсировала и трепетала, словно по ней текла живая кровь. И, когда очередной резкий толчок Рудина прокатился по всему телу Лизы горячей волной болезненного удовольствия, она успела швырнуть в браслет маленькое, но мощное заклинание. Спустя несколько мгновений Рудин содрогнулся сзади и замер, уткнувшись горячим влажным лбом в Лизино плечо. Браслет распался и медленно потек обратно, в ауру хозяина, унося с собой дремлющие до поры до времени чары.

— Душевая в конце коридора, — сухо произнес Рудин, поднимаясь. — Приведи себя в порядок, мы уезжаем через полчаса.

Должно быть, перед этой скромной дорожной гостиницей никогда не останавливалось столько дорогих машин и полицейских автомобилей. Персонал разогнали; администратору, который попробовал уточнить, в чем, собственно, проблема, едва не проломили голову заклинанием: Рудин был зол. Очень зол. Даже верная свита старалась держаться на благоразумном отдалении — никому не хотелось попасть под раздачу.

— Да, отсюда они и сбежали, — сказала Лиза, входя в номер и осматриваясь по сторонам. Знакомое пальто, небрежно сброшенное на пол, ключи от машины на тумбочке, тоненькая кожаная куртка, принадлежавшая, по всей видимости, Кате — Лиза подошла к окну и выглянула на улицу. — По идее, здесь и появятся, колодцы очень плотно завязаны на вход-выход.

Рудин ухмыльнулся. Закрыл дверь на ключ, пнул Эльдарово пальто с таким видом, словно хотел ударить его владельца, и задумчиво потер запястье: Лиза невольно ощутила пробежавший по спине холодок.

— Ты была в Параллели? — осведомился Рудин. Лиза кивнула.

— Да, но с самого края. Мы не заходили глубоко.

— И кто ты там?

— Русалка.

Рудин вопросительно поднял бровь: он действительно был удивлен.

— Надо же, — сказал он, наконец. — А я думал, кто-то вроде гарпии.

Лиза отрицательно качнула головой и опустилась в неудобное твердое кресло. Посмотрела в сторону графина на столике — пусто.

— Там и гарпии бывают? — спросила она: из вежливости, просто играя роль покорной жертвы. Слабый как безропотная игрушка сильного — та модель, которая позволяет легко пустить пыль в глаза. Рудин кивнул. Прошелся туда-сюда по комнате, спрятав руки в карманы тонкого дорогого пальто.

— Сейчас, — с нажимом сказал он, — очень важно, чтобы ничто не помешало моему замыслу. Спрашиваю еще раз: они ушли именно здесь?

Лиза хотела было спросить, с чего это он вдруг усомнился в ее словах и почему сам не чувствует остаточных нитей от двух магов, провалившихся в иную реальность, но в итоге решила просто спокойно кивнуть.

— Да. Здесь, в этой комнате.

— Хорошо, — сказал Рудин с какой-то странной, необычной для него мягкостью в голосе. — Я слишком много поставил на карту, видишь ли. Так значит, ты была в Параллели только с краю?

— Да, — откликнулась Лиза, не понимая, куда он клонит. Рудин снял пальто, сбросил его на смятую кровать и красивым жестом протянул Лизе руку, словно приглашал на танец. Лиза послушно встала, и Рудин притянул ее к себе и негромко, почти неслышно произнес:

— Тогда держись. И не бойся.

Некоторое время ничего не происходило, и Лиза, плотно прижатая к груди гхоула, слушала далекий размеренный стук его сердца, и думала о том, что ей не хватает воздуха. А потом неожиданно стало темно. Тьма была абсолютной, непроницаемой, не знавшей о том, что бывает свет. Лиза куда-то падала сквозь эту тьму и, кажется, кричала — умоляла Рудина не разжимать рук. Шелк рубашки, к которому она прижималась лицом, медленно менялся — грубел, обретая холодную непроницаемость металла, человеческая ладонь на плече Лизы покрывалась ледяными пластинками латной перчатки, и, когда свет ворвался во тьму, выжигая глаза, где-то далеко и рядом прозвучало влажное хлопанье тяжелых крыльев, а Лиза ощутила запах ветра чужого мира.

Крылатое существо, державшее Лизу в объятиях, скользило по воздушным потокам, то лениво ловя ветер, то срываясь в небо. Ветер то ласково покачивал их в прохладных ладонях, то безжалостно забивался в горло, не давая дышать. Голубой купол неба вставал на дыбы — а потом возвращался на прежнее место, чтобы в следующий миг снова изменить положение. Квадратики лоскутного одеяла земли внизу качались, словно земля была морем.