Тактика победы - Михаил Кутузов

Впрочем, [это] человек, которой при большой тонкости ума имеет связи достаточные, через которые бы мог ведать вещи, не одним только по площадным слухам известные.

Некоторые обстоятельства сделали его ко мне давно привязанным, и он согласился, отправясь в Одессу, чтобы оттуда, промысля французский паспорт, отправиться в Константинополь, но, прожив там от половины апреля доныне, наконец извещает меня, что он проведал обстоятельства такие, что ему лично в Константинополь показаться никак невозможно, а писал и вызывает оттуда приятеля своего, человека предприимчивого и весьма сведомого об обстоятельствах того дела, о котором настоит вопрос.

Я почти не сомневаюсь, что сей человек скоро ко мне будет; ему выехать и возвратиться в Константинополь нет затруднения, ибо часто отлучается в разные турецкие порты, а потому и отъезд его и возвращение не произведет ни в ком внимания. Произведение в действо моего намерения сделалось несколько затруднительным от перемены некоторых чиновников, но не можно ли будет еще сыскать человека, которому между теми людьми ввериться будет можно?

Между тем известия через того же человека, в Одессе находящегося, получил я, данные ему таковые же от приятеля константинопольского, что корпус янычарский и народ, все состояния купцов и промышленников, в том числе как турок, так и христиан, с ропотом желают мира, кроме знатных, находящихся уже в правительстве или ожидающих вступить в оное, также и жителей фанарских, ожидающих или мест господарских, или по покровительству господарей в сих княжествах разных мест, которыми они обогащаться могут.

Все сии последние как турки, так и христиане по всей силе употребляют влияние свое к продолжению войны, сходное с их корыстолюбием.

Письмо М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о необходимости изменить позицию России в вопросе о Дунайских княжествах

Получа секретное отношение Вашего сиятельства от 6 июня[59], начинаю изъявлением благодарности, в полной мере чувствуемой. Вызов от Государя императора преисполнил сердце мое святейшим благоговением; я побеждаю собственную к себе недоверчивость и низлагаю с чистосердечием, свойственным душе моей, мнение касательно всего того, что отношение В[аше]го с[иятельст]ва содержит.

База, на которой мы предлагаем мир Порте, есть требование наше от оной четырех провинций: Малой Валахии, Большой Валахии, Молдавии и Бессарабии. Не столько входит в расчет пространство и качество сих земель, сколько корысти частных людей, кои управляют делами Порты или в управлении участвовать надеются, а наиболее фанарских греков, тех, кои льстятся достигнуть до княжества, и множества тех, кои по покровительству господарей надеются обогатиться при местах в сих княжествах.

От сих греков переходят ежегодно подарками превеликие суммы ко всем чиновникам Порты, и влияние сих людей на умы министерства турецкого известно. А сие множество частных польз препятствовать может долгое время к постановлению мира на основании том, чтобы повсеместно сделать Дунай границею.

Положим и то возможностью вещей, что Россия, завоевав обе Валахии (как оно ныне и есть) и в действительном праве распоряжаться ими как своею собственностью, отдала бы их Австрии и та бы их принять решилась и заняла своими войсками, то и тогда война продолжалась бы столько же долго, но для нас не была бы таким бременем, как ныне; короткая операционная линия и соединение почти с губерниями Подольской и Киевской облегчило бы в разных отношениях военное наше положение.

Когда, напротив того, растянувшись до самой Сербии (положим и в мирное время), какую надежность иметь можно при всех оборотах политических дел удерживать такие провинции? Какое протяжение границ и какой расход войска!

Почитая едва возможным при нынешних обстоятельствах и с хорошими способами приобретение в год или два Валахии, считаю не весьма трудным достигнуть до уступки Молдавии, потому, 1-е, что корыстолюбивые виды частных людей в Константинополе с сохранением обеих Валахий довольно еще будут иметь пищи своей алчности; 2-е, что драгоман Мурузий в конфиденциальных разговорах касался уже Молдавии, говоря об оной как бы о барьерной земле на особой какой-то конституции; 3-е, что вопль части народа и корпуса янычарского, желающих мира, будет иметь более важности, когда знать будут, что требования наши столь умеренны.

В некоторое подкрепление моей надежды, прибывший из Константинополя австрийский генеральный консул Рааб, человек мне давно знакомый уверял меня, что там между людьми, которые трутся около министров, носится мнение, что необходимо должно будет отдать землю до Прута, что уже и составляет половину того, что бы при уступке всей Молдавии они потерять могли.

При случае возвращения обеих Валахий Порте рождается вопрос о сербах. Но тогда положение их обработается само собою; кажется без сомнения, пристанут они к протекции австрийской и сие тем вероятнее, что и теперь уже существует между ними сильная партия из именитых людей, которые обнаруживают сие мнение.

Мнение Измаил-паши в рассуждении отдаленных действий за Дунаем к приобретению мира содержит в себе много правды; также и то, что он говорит об упрямом характере своего государя, должно быть истина, ибо сие мнение общее как между его подданными, так и между иностранцами, знающими Порту. Несмотря, однако же, на такой характер султана, скорее, думаю, согласится он на уступку Молдавии, как на пожертвование двадцати миллионов пиастров, что хотя и делает только два миллиона червонных, но никак не согласно со скупостью турков.

Ежели бы государю угодно было сделать в требованиях наших от Порты какую-либо перемену, то удобно бы было воспользоваться на сие нынешним чиновником, в Бухаресте находящимся, и тогда бы я просил дать мне наставление, сколь можно поспешнее, потому что долго его здесь продержать, вижу я, что мне никак невозможно будет, а упустив сей случай, должно вновь искать случая к возобновлению переговоров.

При конце письма моего вижу я, что отвечал более, как то, о чем меня вопрошали, но уповаю, что простится мне что-либо излишнее и отнесется к моей ревности.

Рапорт М. И. Кутузова Александру I о победе при Рущуке

Вчерашнего числа на рассвете верховный визирь, оставив крепкий лагерь свой между Кадикиой и Писанец, атаковал меня тысячах в шестидесяти кавалерии, пехоты и артиллерии в позиции моей в четырех верстах впереди Рущука. Движения его распоряжены были так мудро, что могли бы служить славою и самому искусному генералу.