Муж напрокат - Екатерина Орлова

Я вошла и прикрыла за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Тяжелый вздох не помог облегчить состояние. Я обвела взглядом гостиную, и слезы сами побежали по щекам. В доме была такая атмосфера, которая напоминала о Ксюше и Дилане. Как будто вот-вот моя сестра выскочит из-за угла в своем фартуке в клетку и, раскрыв широко руки, кинется в мои объятия. Она бы вскрикнула: «Ну наконец-то! Ужин уже готов, а ты так долго ехала!» А я бы обняла ее в ответ, крепко прижала к себе, вдыхая такой знакомый запах. Потом она бы подождала, пока я разденусь, и спрашивала бы, как прошел мой день. Потащила бы на кухню, слушая о том, как иногда тяжело работать с моим боссом, который больше напоминает робота, чем человека, как меня раздражает его секретарша, и как мой коллега Бобби в сотый раз пригласил меня на свидание. А потом был бы семейный ужин, во время которого Ноа бы лениво ковырял брокколи, а мы бы смеялись над шутками Дилана. Вики бы быстро поела и скрылась в своей комнате с телефоном, чтобы обсуждать с подружками мальчиков из школы. А после ужина мы бы пили вино у камина и обсуждали планы на Рождество. Ксюша снова уговорила бы меня остаться ночевать у них, потому что на следующий день выходной. И я бы осталась, как всегда это делала. И сладко бы уснула в их гостевой комнате, чтобы на утро Ноа разбудил меня криками и просьбами поиграть с ним.

Я осела на пол, осознавая, что всего этого никогда больше не случится. Что не будет семейных вечеров, смеха сестры и подколок Дилана. Что уже никогда в этом доме никто не приготовит ее фирменную утку в апельсиновом соусе. Что я больше не прижмусь к Ксюше и не почувствую ее запах. Я медленно поднялась и, разувшись, прошла в гостиную. Взяла с каминной полки их с Диланом фотографию и села на диван. Я смотрела на нее и рыдала, скорее даже выла, потому что впервые позволила себе по-настоящему выпустить чувства, которые держала в себе и которые съедали меня изнутри. Все то, что болело, наконец вырвалось на волю. Я свернулась на диване и предавалась своей тоске, разрывающей душу. Здесь меня никто не увидит, я могу оплакать сестру, хотя бы на сотую долю облегчив свою агонию.

Не помню, как уснула. Наверное, это произошло от того, что я была обессилена от рыданий. Мне снилась Ксюша, наше детство и ее задорный смех. Чистый, как перезвон колокольчиков. От него становилось так тепло и уютно, будто я снова оказалась дома. Меня разбудило касание к щеке, и я подскочила на месте.

― Тихо-тихо-тихо. Ш-ш-ш, Лана, это всего лишь я.

Сев на диване, я уставилась на размытый в полумраке силуэт Колина, потому что на улице уже начало темнеть. Я разжала пальцы, крепко сжимающие фотографию, и положила ее сбоку от себя.

― Что ты здесь делаешь? ― спросила хрипло.

― Приехал проверить, как выполнили работу.

― Давно они это сделали? ― спросила я, обводя взглядом безупречно чистую комнату.

― Вчера.

― Почему ты мне не сказал?

― Потому что сначала хотел лично убедиться, что все сделано, как надо.

― Тогда мы можем завтра переезжать. Спасибо, Колин.

― Уже завтра?

― А чего нам ждать?

Он слегка покачал головой и отвел взгляд.

― Нечего, ты права. ― Он помолчал несколько секунд, а потом снова посмотрел на меня. ― Поехали домой.

― Нора, ты не понимаешь, что в моем положении такое есть нельзя? И вообще, сделай мне смузи из зеленых овощей и петрушки. Я на форуме вычитала, что это полезно. Давай, и побыстрее. Я буду в библиотеке.

Как только мы вошли, услышали голос Карен, и я слегка притормозила. Еще ни разу не чувствовала себя настолько лишней в квартире Колина. Даже дети, которых мы забрали по пути домой, за моей спиной притихли. Мы начали раздеваться, когда послышалось бурчание Норы:

― Что тебе делать в библиотеке? Я даже сомневаюсь, что ты читать умеешь.

Я хихикнула, но попыталась это скрыть, потому что Колин был рядом.

― Давайте, дети, раздеваемся.

― Лана, помоги мне снять сапоги, ― попросил Ноа.

― Ты уже большой парень, Ноа, ― ответил ему Колин, ― и вполне способен снять сапоги.

― Но я устал сегодня, ― канючил он.

― Как и я. Но смотри: я ведь сам снимаю свою обувь, ― Колин наклонился и в подтверждение своих слов расшнуровал туфли и стянул их. Ноа внимательно проследил за его движениями и, кряхтя, снял сапожки. ― Молодец, ― похвалил его Колин и потрепал по макушке.

― О, дорогой, ты вернулся, ― внезапно прервала нашу идиллию Карен, показавшаяся в коридоре. Она широко улыбнулась и проковыляла к Колину, как будто беременна уже, по меньшей мере, месяцев семь. ― Я тут учу твою экономку правильно кормить меня и нашего сына.

Она перевела взгляд на меня и задрала подбородок, а я помогла Ноа выпутаться из куртки и подтолкнула детей из коридора. Скандалить или даже просто выяснять отношения с беременной женщиной ― это последнее, чего мне хотелось. Я правда пыталась свыкнуться с мыслью о том, что Колин мне не принадлежит, что его невеста беременна и совсем скоро меня не будет в их жизнях. Как бы больно ни было, мне нужно было просто принять это и жить дальше.

Ужин прошел под щебетание Карен. Мне едва удавалось заталкивать в себя кусочки божественно приготовленной Норой рыбы. Все время тошнило, и я через силу сдерживала порывы подскочить и скрыться в своей спальне. Ноа с Вики тоже были вялыми и недовольными, под стать своей тете. Когда мы наконец оказались с ними в комнате Вики, я обняла обоих детей и прижала к своему телу.

― Завтра будем собирать вещи, а в субботу переедем домой.

― Ура! ― воскликнула Вики и повисла на моей шее.

― А Колин поедет с нами? ― с надеждой спросил Ноа.

― Нет, малыш, Колин останется в своем доме.

― А почему он не поедет с нами?

― У него здесь своя жизнь.

― Линда сказала, что, когда мы поженимся и я стану ее мужем, я не смогу жить с тобой и буду должен ходить на работу и кормить наших детей. А еще постоянно спать с ней в одной кровати. Я согласился, потому что она сказала, что муж и жена не могут жить отдельно. Тогда почему вы с Колином можете?

Я улыбнулась.

― Линда, значит?

― Да.

― А куда подевалась Кристина?

― Она вчера разозлилась на меня и разрушила мою башню. Я не могу жениться на девочке, которая разрушает мою башню.

Мы с Вики захихикали. Племянница встала и начала выкладывать на стол свои вещи из ящиков.

― Что ты делаешь?