Тустеп вдовца - Рик Риордан

— Все равно останется пять или шесть имен. Но даже в этом случае мы можем его упустить, если он действительно решил исчезнуть.

— Ты права.

— Сколько у нас времени?

— До следующей пятницы.

Келли посмотрела на меня.

— Невозможно. Мне нужно будет проверить демографическую статистику.

— Ты сможешь?

Она приподняла брови.

— Конечно, я все могу сделать. Но тебе придется заплатить.

— Сколько?

— Как насчет ужина?

Я постучал пальцем по горлышку пивной бутылки.

— Келли, у твоего дяди отличная коллекция огнестрельного оружия.

— Значит, я не могу предложить тебе поужинать?

— Можешь. Просто я не могу принять твое предложение.

Она закатила глаза.

— Все это полнейшая чушь, Трес.

Я молча потягивал пиво. Келли сложила бумаги обратно в папку и вновь принялась стучать по клавиатуре. Периодически ветер доносил аромат жимолости, необычный запах для середины октября.

Я вытащил из рюкзака пять банкнот Мило и вручил их Келли.

— Если у тебя возникнут непредвиденные расходы, дай мне знать.

— Конечно. — Она достала из папки фотографию Леса Сент-Пьера. — Тьфу!

Келли попыталась повторить выражение лица Леса, но с бровями у нее ничего не получилось.

На противоположной стороне улицы бизнесмен споткнулся, выходя из двери своего дома, вылил кофе на собственный галстук, поднял обе руки вверх, как Дракула, выругался и осторожно зашагал к своему «БМВ». Его двухэтажное жилище выглядело так, словно строительство завершилось двенадцать часов назад — трава на лужайке все еще состояла из разных по цвету квадратов, которые не успели срастись. Рядом с ним примостилась красная лачуга с магазинчиком, продававшим керамику и хрусталь. Остин.

— Каково это — расти без матери? — спросил я.

Келли приподняла бровь и посмотрела на меня, не поворачивая головы.

— Почему ты спросил?

— Без всякой причины. Просто стало интересно.

Она выпятила нижнюю губу, чтобы сдуть прядь волос, падавшую на лицо.

— Я нечасто об этом думаю, Трес. И в детстве никогда не считала, что я не такая, как все. Папа всегда был рядом; да и в доме у нас находилось пять или шесть его братьев. Просто все сложилось именно так, а не иначе.

Я поболтал последней унцией пива в бутылке.

— Ты помнишь свою маму?

Пальцы Келли застыли на клавиатуре, она бросила быстрый взгляд на входную дверь и на мгновение стала старше.

— Знаешь, в чем проблема, Трес? Родственники постоянно что-то говорят о твоих поступках и о том, какой была твоя мать. В сознании у тебя все перемешивается со старыми фотографиями, и очень скоро ты убеждаешь себя, что у тебя есть воспоминания. Но, если ты хочешь сохранить разум, нужно их похоронить.

— Почему?

— Потому что этого недостаточно. Если растешь рядом с мужчинами, необходимо научиться с ними существовать. То, что у меня не было матери… — Она колебалась, и ее глаза все еще что-то искали в дверном проеме. — С мамой ты получаешь интуицию и понимание каких-то вещей. С кучей мужиков в доме маленькая девочка становится другой. Учится разным хитростям, чтобы заставлять их делать то, что она хочет. Отличная подготовка для работы в юридической конторе. Или с тобой.

— Большое спасибо.

Келли улыбнулась. Она просмотрела остальные бумаги, но больше не нашла ничего для себя интересного, закрыла манильский конверт и захлопнула крышку лэптопа.

— Я позвоню тебе, как только что-нибудь найду, — сказала она мне. — Ты возвращаешься в Сан-Антонио?

Я кивнул.

— Передать что-нибудь дяде?

Келли так быстро поднялась на ноги, что качели начали раскачиваться, и распахнула сетчатую дверь.

— Конечно. Расскажи ему, что я жду от тебя приглашения на ужин.

— Ты хочешь моей смерти.

Она улыбнулась так, словно я угадал, и закрыла за собой дверь, оставив меня одного. Качели продолжали раскачиваться.

На автостраде между Остином и Сан-Антонио есть две площадки для отдыха — воспоминания о тех простых временах, когда строители еще не возводили небольшие магазины и торговые центры через каждые сто ярдов.

Я с трудом удержался от желания заехать на первую, хотя «Шайнер бок» Келли Аргуэлло уже начал на меня действовать, и к тому моменту, когда я проезжал через Нью-Браунфелс, мой мочевой пузырь успел превратиться в маленькое смешное животное, скрученное из воздушных шариков. Я решил остановиться на второй площадке для отдыха.

Я так быстро припарковал свой «Фольксваген» и помчался к туалету, что не заметил пикап и трейлер для лошадей, возле которых оставил свой автомобиль.

Если честно, то и на парня, стоявшего рядом со мной у писсуара, я тоже не обратил внимания. От него слегка пахло сигаретным дымом, клетчатая рубашка и профиль показались мне знакомыми, но соседство в таком месте не располагает к общению. Я не смотрел на него до тех пор, пока мы не закончили и не помыли руки.

— Брент, я не ошибся?

Тот вытер руки бумажным полотенцем и нахмурился. Со вчерашнего вечера он не брился и не менял одежду. Под глазами появились мешки, словно их наполнила выпитая вчера текила.

— Трес Наварр, — сказал я. — Вчера мы вроде как встречались в «Кактусе».

Брент бросил бумажное полотенце в урну.

— Лоб Кэма Комптона.

— Верно.

— Я помню.

Брент посмотрел мимо меня в сторону выхода из туалета. Я стоял между ним и дверью, тот не мог меня обойти и явно хотел поскорее от меня избавиться. Разговор в туалете лишь немногим менее неприятен, чем возле писсуаров. Может быть, мне следовало предложить ему жевательного табака. Или упомянуть о финальных играх. Этикет «Старины Буббы».[73]

— Вы с Мирандой? — спросил я.

Он неловко огляделся.

— Нет. У меня только оборудование.

— Понятно.

Брент переминался с ноги на ногу. Я сжалился и отступил в сторону, чтобы мы смогли вместе выйти на свежий воздух.

Дела на площадке для отдыха шли очень неплохо для буднего дня. В одном конце овальной лужайки на скамейках для пикника расположилась большая семья латиноамериканцев. Толстый мужчина в майке пил пиво, женщины и дети сновали между столиком и побитым фургоном, носили ящики со льдом, коробки с картофельными чипсами и маршмэллоу.[74]Маленькая собачка бегала кругами, путаясь под ногами у детишек. На другом конце парковки, возле выезда, стояло несколько машин с полуприцепами и такси, шоферы внутри спали, брились или ели. Некоторые смотрели за горизонт и думали о том, о чем положено думать водителям грузовиков.