Большой куш нищей герцогини - Дарья Донцова

Володя положил трубку.

– Все Петровы, включая Анастасию Егоровну, попали в реанимацию, они находятся в частной клинике, где у них страховка. Вдова в сознании, постоянно спрашивает о своей болонке. Сюда позвонил лечащий врач, Анастасия сообщила ему мой телефон, она просит Лампу позаботиться о Лауре. Ключи от квартиры можно взять у Фомина Кирилла Петровича, это токсиколог, который занимается семьей нашей клиентки.

Я встала.

– Поеду в лечебницу, потом заберу болонку к нам. Чем они отравились?

Володя встал.

– Не знаю. Врач сказал: «Состояние тяжелое». Поторопись, Лампуша. И обязательно поговори с доктором.

Я направилась к двери.

– Конечно, побеседую. А вот приехать в больницу быстро не обещаю. В городе адские пробки.

– Надеюсь, ты в них не попадешь, – сказал Костин.

Пожелание Володи сработало. Я полетела по шоссе птицей и очутилась на месте так скоро, что сама удивилась.

Кирилл Петрович оказался симпатичным мужчиной лет пятидесяти. Он достал из ящика письменного стола ключи и отдал их мне со словами:

– Взял связку на складе.

– Спасибо, – сказала я.

– Не за что, – ответил доктор, – у самого дома четыре мопса.

Я вынула телефон и показала фото своих собак на экране.

– Прелесть, – умилился Фомин, – черная мопсиха редкость.

– Вы опытный собачник, – ответила я, – сразу определили, что это девочки.

– Так выражение лиц совсем другое, чем у мальчиков, – сказал Кирилл Петрович.

Слова «девочки», «мальчики», «лица» сразу дали понять, что для врача четвероногие – члены семьи.

Я поняла, что мы с Фоминым почти родственники, и поинтересовалась:

– Что случилось с Петровыми?

– А вы им кто? – вопросом на вопрос ответил Фомин.

После секундного колебания я показала рабочее удостоверение.

– Мы живем с ними в одном доме, дружим по-соседски. Поэтому, когда Анастасии Егоровне понадобилась информация, она обратилась в детективное агентство, которое принадлежит моему мужу. Я работаю с супругом.

Фомин побарабанил пальцами по столу.

– Ну, особой тайны-то нет. Отравление. Пищевое. Скорее всего, морепродуктами. «Скорую» вызвала… минутку.

Доктор включил компьютер.

– Невестка Петровой Валентина. Она и свекровь находились в сознании. Остальные члены семьи, Елизавета и Евгений, на момент прибытия медиков были без чувств. Анастасия сообщила врачам, что ее сын Константин принес домой упаковку паэльи.

– Паэльи? – повторила я.

– Национальное испанское блюдо, – объяснил Фомин, – оно состоит из риса, овощей, морепродуктов и специй.

Я молча слушала врача. Знаю, что такое паэлья, люблю ее, но ем это блюдо только в Испании, куда мы с Максом иногда летаем отдохнуть. Несколько раз я пыталась полакомиться паэльей в Москве, да только всегда получала рисовую кашу, в которой находились странные ингредиенты. Помню, как в одном ресторане нам принесли блюдо, засыпанное сантиметровым слоем рукколы с укропом. Эти травы постоянно соревнуются друг с другом за звание любимой зелени россиян. Укроп пока побеждает. Но какое отношение он имеет к паэлье? Меня удивило не кушанье, которое притащил Константин, а то, что он им решил угостить родных. Я знаю, что дети Петровой и невестка с зятем не дружат, они конкуренты в набегах на кошелек Анастасии.

– Кальмары, креветки и прочие гады хороши свежими, – продолжал тем временем Фомин, – лучше всего угощаться ими непосредственно после улова, но в Москву они попадают замороженными. Любое нарушение технологии при консервации может спровоцировать отравление. Лет тридцать назад список того, чем травился народ, выглядел так: второе место занимал алкоголь, третье – лекарства. А лидером были грибочки. В сезон люди жарили, консервировали ложные опята, бледную поганку. Не каждого удавалось до больницы довезти. Грибы и сегодня числятся в тройке лидеров, но с первого места их подвинули морские гребешки, ежи, осьминоги и прочие гады. Устрицы! Вообще чума! Сколько ни говори, что их едят живыми, всегда находятся те, кто лопает уснувших…

– А где Константин? – перебила его я.

– Сын Анастасии, который принес паэлью? – уточнил Кирилл Петрович. – Тоже у нас. Но он практически здоров. Поел, лег спать, его «Скорая» разбудила. Валентина решила, что супругу тоже плохо. Но доктор удивился, у Петрова не было признаков отравления. Он просто хотел спать.

– Он не ел паэлью? – поинтересовалась я.

– Отведал, потом заснул, – ответил Фомин.

– Странно, – изумилась я, – все ели из одного котла? Или Костя заказал себе нечто иное? Предпочел мясо?

– Нет, все угостились паэльей, – уточнил Фомин, – меня это не удивляет. Не так давно привезли к нам семью: бабушку, мать и дочь. Взрослые ели рыбу. А девочка не стала есть свою порцию. Капризница потребовала половину той, которой угощалась мать. Ей ее отдали. Результат: бабушка и мать в тяжелом состоянии, ребенок весел, как чижик. Порция матери оказалась испорченной наполовину, малышке досталась лучшая часть. Такое случается. Могу привести в пример двух студенток, они ели консервы из одной банки. Первая слопала верхнюю часть, вторая нижнюю. Одна умерла, другая даже не чихнула.

В квартире Петровых царил беспорядок. В прихожей на полу валялись бахилы, которые теперь надевают сотрудники «Скорой». В столовой я обнаружила грязные тарелки, большое блюдо, на котором, похоже, подавали паэлью, бутылки с минеральной водой. Я взяла Лауру, отнесла дрожащую собачку к нам домой, попросила Розу Леопольдовну приголубить ее, прихватила несколько чистых стеклянных банок, пластмассовые ложки, вернулась в квартиру Петровых и позвонила Вадиму, одному из наших экспертов.

Тот одобрил мои действия.

– Все правильно. Берешь пробу еды с каждой тарелки чистой ложкой, потом кладешь ее в отдельный пакет, не забудь подписать, где чья порция.

– Не знаю, кто из них на каком месте сидел, – пригорюнилась я.

– Сделай фото стола, – велел Вадик, – пометь тарелки – номер один, два и т. д. На банке укажи «взята с тарелки», ну… допустим, под номером четыре, то же самое с ложкой. Прихвати стаканы, рюмки, оформи их так же.

– Может, сам приедешь? – заканючила я.

– Не имею права без согласия хозяев брать материал, – возразил эксперт.

– А мне, значит, можно, да? – возмутилась я.

– Лампудель, – менторским тоном завел Вадик, – ты хоть и носишь при себе удостоверение, не являешься штатным сотрудником агентства. Ты частное лицо. Забеспокоилась, испугалась за подругу, притащила еду для исследования. Ни один суд результат такой экспертизы не примет. Неправильно взят, не по правилам в лабораторию доставлен. И мы дело возбудить не имеем права, а Петрова может поднять шум, телегу настрочить: «Без спроса эксперт в мою квартиру проник, я ему не разрешала в еде копаться».