Огненный Марс - Татьяна Тронина

– Я не сбивал никакого кота, – перебил Настю Вяземский. – Это недоразумение какое-то. Но я очень рад, что ваш Мурзик прекрасно себя чувствует и радует вас.

– Марсик! – улыбнулась Настя. – А вы знаете, какой он грязный был – шерсть свалялась, тощий, никакого вида… А сейчас! Это просто король-лев! Красавец! Шанхайский барс! Такая шерсть, вы не представляете, роскошная… Я даже боюсь за него.

– Боитесь? – удивился Вяземский. – Почему?

– А вот почему… – пробормотала Настя, задрав голову и глядя куда-то вверх. – Вот, полюбуйтесь! Что он творит, негодяй…

– Что? Где?

– Вон, вон, третий этаж… Видите? – дергая его за рукав, шепотом спросила Настя.

И точно – по каменному карнизу, чуть ниже окон третьего этажа, энергично шагал рыжий котище.

– А почему вы шепотом? – тоже понизив голос, спросил Вяземский.

– А вдруг он услышит меня и упадет от неожиданности? Я боюсь его спугнуть.

– А что он в зубах тащит?

– Мясо. Индейку, я думаю. У меня в холодильнике лежит… лежала индейка.

– Настя, вы его плохо кормите?

– Я его прекрасно кормлю! – возмущенным шепотом произнесла Настя. – Сама так не ем, как он!

– А куда он идет?

– Откуда я знаю! Он последние дни выбирается наружу через форточку и таскает куда-то еду. Когда меня нет дома. Ну вот, наконец-то я его выследила, голубчика!

Настя отпустила рукав Вяземского и побежала вдоль дома, следя за котом.

– А почему вы форточку не закрываете? – мужчина опять оказался рядом.

– Я закрываю. Я все, что можно, закрываю. Но вы не знаете Марсика. Это настоящий специалист-«медвежатник». Он может взломать что угодно. Господи, куда это он? – с отчаянием прошептала Настя.

Ее драгоценный Марсик пробежал по карнизу вдоль всего этажа и теперь стоял у самого края. Сосредоточился, несколько раз опустив и подняв голову с куском мяса в зубах, потом – раз! – и прыгнул. На крышу соседнего дома – она была как раз вровень с третьим этажом Настиного дома. То есть Марсик буквально перемахнул пропасть.

– Ах… – с отчаянием простонала Настя. – Что творит, что творит, изверг! У меня, между прочим, чуть сердце не разорвалось! Вот куда его носит, оказывается!

* * *

Она так забавно причитала, что Кирилл едва мог сдержать смех. Но сдерживал, боялся ее обидеть. Эта девушка, что была рядом, казалась ему то сумасшедшей, то невероятно инфантильной…

– А вам, Настя, оказывается, уже двадцать четыре. Я посчитал. И удивился.

– Что? – она повернулась, посмотрела на него своими прозрачными, голубовато-серыми – в тон сегодняшнему апрельскому дню – глазами. При этом скулы у нее чуть порозовели. Она, похоже, совсем не красилась. Или это специальный блеск на губах? А на ресницах – тушь или они сами по себе такие темные, густые? – Чему вы удивились?

– Тому, что вы как ребенок, право.

– Чем это я как ребенок? – нахмурилась она.

– Простите, не хотел обидеть. Но столько переживаний из-за какого-то рыжего кота…

– Не какого-то, – со злостью сказала она. – Не какого-то! Кирилл, как вас там…

– Зовите меня Кирилл. Просто Кирилл. Мы же не на официальном приеме, да?

– Кирилл. Просто Кирилл! – издевательски пробормотала девушка. – Какая прелесть.

– Должность мою вы знаете, имя тоже… Что еще? Мне сорок два года.

– Вот что меня меньше всего интересует, так это ваш возраст…

Настя отошла чуть дальше, пытаясь, наверное, понять, что творилось там, на крыше, – но снизу ничего не было видно.

– Это жилой дом? – спросил Кирилл.

– Этот? Нет. Жильцов расселили. Правда, некоторое время назад тут незаконно жили какие-то люди, но потом опять все заколотили.

– Давайте заглянем. Мне уже самому интересно, что с вашим котом происходит, – предложил Кирилл.

– А вам-то зачем?

– Я же говорю – интересно.

Они обошли дом, остановились перед заколоченным парадным.

– Есть еще вход?

Опять обошли дом, обнаружили со стороны небольшого пустыря еще одну дверь. Но, опять же, заколоченную намертво.

Неподалеку, под железным тентом, стояли мусорные контейнеры.

Кирилл выдвинул один, с закрытой крышкой, подкатил к стене старого дома. Притащил несколько деревянных ящиков – из одних составил нечто вроде лесенки у контейнера, еще один ящик поставил на него. Довольно легко забрался на вершину этой конструкции, затем подпрыгнул, подтянулся и влез в окно второго этажа – рама там была выбита. Спрыгнул внутрь, высунулся и крикнул:

– Залезайте. Я помогу!

Настя некоторое время стояла в раздумьях, потом принялась карабкаться вверх. На контейнер кое-как забралась, потом залезла и на ящик сверху.

– Руки протяните.

Настя подняла голову, протянула руки. Кирилл схватил ее за руки, потянул на себя.

– Только не уроните!

– Ну что вы, таких девушек разве бросают! – он втащил ее внутрь, перехватил поудобнее, поставил на пол. Всего лишь миг Кирилл прижимал ее к себе… Но успел подумать – наверное, Клара, если бы увидела все это, то приревновала бы, точно.

– Идемте. Только смотрите под ноги.

По битому стеклу, по обрывкам обоев, переступая через какие-то обломки, они вышли в коридор.

– А дом не развалится? – шепотом спросила Настя.

– Не должен. На вид еще совсем крепкий, – ответил Вяземский, держа ее за руку. Рука у нее была тонкой, с тонкими хрупкими пальчиками, теплой. С одной стороны, хотелось держать ее за руку, с другой – отпустить. И не прикасаться больше, никогда. Потому что глупо и незачем. «Восемнадцать лет. Когда она родилась на этот свет, мне уже исполнилось восемнадцать. Я учился на втором курсе автодорожного, и у меня был безумный роман с девушкой с параллельного потока. Я собирался жениться, а Инна отговаривала меня, потому что это безумие – столь рано, с бухты-барахты, не имея ничего под собой, жениться. Я собирался жениться, а эта девушка, Настя, в то время только родилась. В сущности, она по возрасту мне в дочери годится. А почему я об этом думаю, кстати?.. У нее красивое имя, я, может, так и назову нашу с Кларой дочь. Если у нас будет дочь, конечно!»

– Здесь никого, точно? Вдруг какие-нибудь бандиты… – едва слышно прошептала Настя.

– Вряд ли. Если только бомжи. Да и то тоже вряд ли. Сюда просто так не попадешь. Теперь в ту сторону…

– А на вид приличный человек. Главный инженер. А сам по помойкам лазит.

– И не говорите… А еще девушку туда затащил.

Они засмеялись одновременно. Впереди была еще одна лестница. Потом – заколоченная дверь.