Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - Маргарита Дюжева

Идеальный расклад, ничего не скажешь!

Ну, маменька! Я ведь почти поверила, что она все поняла и решила выпустить меня во взрослую жизнь, дав свое материнское благословение. Как бы не так! Хитрая лиса просто запланировала переселение из одной клетки в другую, и еще не известно какой из надсмотрщиков строже — родные мать с отцом, или фанатичная подруга, мечтающая отдать меня в липкие лапы своего рукожопого отпрыска.

Они взахлеб обсуждали радостные перспективы моего скорого переезда, даже не глядя в мою сторону, не сомневаясь, что покорно выполню все их решения, при этом буду радостно хлопать в ладоши и вилять хвостиком, а я медленно, но верно закипала.

***

— Зимой, сами видите, топят очень хорошо. Квартира полностью обставлена. Есть все, — Юлия Николаевна хозяйским жестом обвела комнату, продолжая описывать все достоинства жилья.  — Подъезд у нас тихий, все соседи спокойные, интеллигентные. Сразу предупреждаю — никаких вечеринок я не разрешу организовывать. Естественно, буду контролировать, чтобы никого не водила. Никакого разврата.

Чего, б*****? Будет контролировать? Они издеваются что ли???

Перед глазами заплясали кровавые черти и захотелось орать, визжать и топать ногами, словно маленькой девочке.

— Это замечательно! — маменька, наоборот, просто светилась от восторга.

Замечательно??? Мой внутренний чайничек уже кипел во всю, и пар начинал валить из всех щелей, еще немного и крышечку просто сорвет!

— Мне хоть спокойней будет, зная, что ты рядом за стенкой. Присмотришь если что.

— Конечно присмотрю, чтоб никакого беспорядка не было. Мне не в тягость. Да и Стасик будет доволен. Теперь смогут больше времени вместе проводить.

Вот радость-то, вашу мать!

Я очень живо представила свои вечера: сто раз позвонит мама, еще пятьдесят папа, потом придет Юлия Николаевна в халате, бесцеремонно прошвырнется по квартире, суя свой длинный нос в каждую щель — не прячу ли я где-нибудь запрещенный разврат, а на ужин пожалует Стас с чахлым букетиком гвоздик. И так каждый день.

— Ну что, Диночка? — мама обратила на меня сияющий взгляд, — здорово, правда?

— И не говори-ка, — выдавила сквозь зубы, с трудом удерживая улыбку. Скандалить при маминой подруге мне не хотелось, они ведь объединятся и вдвоем так мозг мне вынесут, что можно смело не на съемную квартиру переезжать, а в дурдом.

— Когда заезжать собираетесь? — Юлия Николаевна почему-то разговаривала только с моей мамой, видать считая меня дитем неразумным, чье мнение вообще в расчет не принимается.

— После Нового года. Да, доченька?

— Ага, — я полезла в сумочку, потому что телефон завибрировал, — по работе звонят.

Извинившись, вышла из комнаты, а потом подумала и вообще вышла на лестничную площадку, чувствуя, как от напряжения гудит каждая клеточка. Мама своей самодеятельностью просто выбила у меня почву из-под ног. Это же надо, чего придумала! Под бочок к закадычной подружке решила пристроить.

Звонил Северный.

У меня сердце зашлось, когда увидела его имя на экране. Проклятие, как давно я стала настолько остро реагировать на несносного Оленя? Аж ладошки вспотели.

— Привет, — произнесла, прикрываясь ладошкой. Мне казалось, что в этом доме даже стены подслушивали, стараясь оградить меня от «разврата», как говорила Юлия Николаевна.

— Привет, ты чего шепчешь?

— Угадай.

— Семейный надзор не дремлет, — усмехнулся начальник.

— Да. Ты чего звонишь?

— Просто так. Соскучился.

От его слов по венам сладкая патока потекла, и захотелось улыбаться во весь рот.

— Я тоже, — просто призналась, пожав плечами.

За коричневой дверью послышался какой-то подозрительный шорох, видать, маменька с подругой решили поиграть в партизанов и теперь дрались за место возле глазка.

— Извини, — прошептала, спускаясь на несколько ступеней, — не могу говорить.

Он все понял, не стал задавать лишних вопросов, а только усмехнулся и тихо поинтересовался:

— До встречи на работе?

— Да.

Боже, у меня в животе метались те самые пресловутые бабочки! Щекотали своими крылышками, заставляя трепетать, дрожать от волнения. Приложила прохладные подрагивающие ладони к разгоряченным щекам, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Если родительница увидит шальной взгляд — снова привяжется с расспросами и нравоучениями.

После звонка Антона мне стало легче дышать, и даже вся эта неприятная ситуация с квартирой, контролем и родительским заговором перестала казаться такой уж жуткой. Хочется маме чудить? Пусть чудит. Это не значит, что я поступлю так, как она мечтает.

В квартиру вернулась спокойная, как удав, с умиротворенной улыбкой на губах.

— Кто звонил? — тут же набросилась с вопросом мама.

— Что в глазок не смогли рассмотреть? — поинтересовалась, нагло вскинув брови и демонстративно убрала телефон в сумочку, — вы так пыхтели, что вас было слышно на первом этаже.

Тетеньки стушевались, замялись, начали что-то бормотать, но я уже не слушала.

— Юлия Николаевна, спасибо за показ! Я подумаю над вашим предложением.

— Чего тут думать? Все уже решено! — удивилась мама, но осеклась под моим хмурым взглядом.

— Для вас может и решено, а для меня еще нет. Вечером позвоню и сообщу о своем решении.

Они недовольно переглянулись. У Юлии Николаевны брови кверху поползли. Дескать, как эта пигалица смеет перечить? Мама от стыда покраснела и метнула в мою сторону гневный взгляд. Дома точно скажет, что я ее опозорила. Ну и пусть. Она же меня позорит, не стесняется.

— Простите, но мне пора, — находиться в этом дивном месте больше не было ни малейшего желания, — Забыла отчет подготовить, а завтра с утра уже надо сдавать.

— Как пора? Стас же еще не пришел! — возмутилась хозяйка.

— Уверена, вы прекрасно его дождетесь сами, без моего участия, а меня ждет работа, — с этими словами решительно направилась к выходу, но через пару шагов остановилась и обернулась к матери, — ты идешь или остаешься?

— Пожалуй, задержусь немного. Нам надо обсудить…рабочие моменты.

Понятно, сейчас будут промывать мне кости, планировать новую диверсию, согласовывать график проверок. Глядишь, так и до жучков со скрытыми видеокамерами додумаются.

— Как знаешь. До свидания, — распрощалась и ушла, пообещав себе, что ноги моей больше не будет в этой квартире, в этом доме, да и вообще в этом районе.

На пути к остановке нашла тот номер, что мне дал Северный, позвонила и договорилась с хозяином о показе квартиры через полчаса. Откладывать дальше не было смысла. Беспощадная машина материнской любви не остановится, пока полностью не подомнет под себя, руководствуясь не только самыми благими намерениями, но и упрямством, навязчивым желанием прогнуть меня под свои идеалы.