Юродивый - Сергей Шхиян

Кашевар с сомнением покачал головой, но кажется, идея ему начинала нравиться.

— А коней куда? — спросил он и сам же ответил. — Здесь оставим, чего им станется, опять же твой Полкан постережет!

Казачья гурьба, между тем, удалялась все дальше. Теперь до них было не меньше километра. Люди и лошади поглощаемые расстоянием слились в одну темную массу. Нужно было на что-то решаться.

— Ну что, пошли? — спросил я.

— А, где наша не пропадала! Будь, что будет! — воскликнул он.

Мы тотчас обменялись верхним платьем. Мой бархатный красный «камзол» ко всем своим прежним достоинствам за эту ночь приобрел новые, бурые пятна собачьей крови. Одежда запорожца была не в лучшем состоянии, так что из нас получалась такая классная бомжовая парочка, что не стыдно было бы показаться даже возле трех вокзалов в Москве.

Мы открыто вышли из леса, и не торопясь, направились в сторону казачьего лагеря. Солнце уже взошло, и день обещал быть ясным и теплым. Мы пробирались сквозь густую траву и молодой кустарник, На месте этой пустоши, судя по следам, недавно было поле, а теперь земля то ли отдыхала от пахоты, то ли, просто лишилась хозяев и заросла сорняками. Соцветия буйных трав со зрелыми семенами уже желтели и готовились к осеннему умиранию. Листья кустарников огрубели, стали темно зелеными, а кое где даже поменяли цвет на яркий, осенний.

— Красивое место, — сказал я.

Запорожец удивленно посмотрел сначала на меня, потом на пустошь и неопределенно пожал плечами. Суждения о красоте явно не входили в круг его интересов.

— Если сложу голову, то не даром! — мрачно заявил он, когда мы подошли к леску, в котором расположились казаки. — Они меня долго будут помнить!

Я промолчал. Впереди, между деревьями, показалось несколько пасшихся лошадей. Я насчитал девять голов. Выходило, что столько же, если не больше казаков осталось в лагере. Конечно, это было много для нас двоих, но если учитывать фактор внезапности и мое настроение, то терпимо. Будь их пятнадцать, было бы значительно хуже.

Лесок, который я впервые увидел при свете дня, был молодой, чахлый и ничем не интересный. Давешний костер не горел, но возле него сидело четверо человек. Судя по окровавленным повязкам, раненные. Рядом лежало еще трое.

Нас они пока не заметили.

— Здорово, казаки! — поздоровался я, останавливаясь в нескольких шагах.

На голос обернулись, нас со Степаном осмотрели, но никто не встал.

— Здорово, коли, не шутишь, — откликнулся только один, вислоусый, славянского типа, но с крупным кавказским носом. — Кто такие?

— Казаки, — ответил я, — отстали от своих.

Интерес к нам слегка увеличился, привстал со своего места даже один из лежавших, странный тип с явно бандитской мордой, в красных турецкий шароварах и рваном крестьянском зипуне.

— Казаки, говоришь! — сказал он, разглядывая нас прищуренными глазами. — Кто атаман?

— Прокопий, — ответил за меня Степан, лучше знавший казацкие реалии.

— Знаю его, славный атаман, — вмешался в разговор крупный казак с непомерно длинным оселедцем, заплетенном по-китайски в косицу. От этого вид у него был отнюдь не героический, несмотря на широкие плечи и мужественно заросшую щетиной рожу.

— А чего такие побитые? — продолжил допрос вислоусый, тот что первым откликнувшийся на мое приветствие.

— Да и вы, я гляжу, не лучше, — сердито сказал Степан. — Кто вас так подрал?

Ему не ответили. Казаки переглянулись, видимо, оценивая дерзость незнакомца. Какое-то время все молчали. Мы продолжали стоять, не доходя до кострища, не приближаясь и, тем более, не садясь рядом с хозяевами. Впрочем, сесть нас никто и не приглашал. Соблюдалась нормальная обоюдная осторожность.

— Волков не встречали? — вдруг спросил владелец красных шальвар.

Я понял откуда дует ветер и, не давая кашевару ответить, показал на его голову.

— Встречали, ему один волчара чуть башку не отгрыз! Еле отбились!

— И нас вчера подрали, — меланхолично поведал вислоусый. — Не волки, а оборотни. Миколе глотку клыком от уха до уха располосовали, как ножом! Сколько живу, такого не видел!

Микола, скорее всего и был тот самый дежурный у костра, которому Степан перерезал горло.

— И большая стая была? — заинтересовано спросил я.

— Большая, штук два ста, их тут столько ночью на нас наскочило, едва отбились. Наших десятеро полегло!

Это меня удивило. На моих глазах, Степан зарезал дежурного, потом, ненадолго оставшись один, в кутерьме, мог убить еще кого-то, ну, и я, отбиваясь в темноте от насевших казаков, мог ранить одного, от силы двоих. Десять человек, только убитыми, было слишком много и никак не соответствовало событиям прошедшей ночи. Я, грешным делом, подумал, не сами ли они в темноте, да еще с испуга, побили друг друга.

— А мы только с одним столкнулись, — в свою очередь, сказал я.

— Оборотни, — не слушая, продолжил тот же казак, — больше некому. Рвали в клочья. Кому скажи, не поверит!

— Может быть, вы невинных христьян обидели? — не выдержал и вмешался в разговор Степан, имея в виду то ли своих погибших товарищей, то ли плененных и убитых крестьян. — Тогда понятно, за что вам волки отомстили.

— Этого быть не может, — сказал еще один из лежавших до сих пор казаков. — Мы свою честь знаем, и дурного дела за нами нет. Может, только какой колдун притравил проклятых тварей!

Объяснять подлым людям их неблаговидные поступки, последнее и, главное, бесполезное дело. Все мерзавцы получая по заслугам, как правило, считают себя невинными жертвами, пострадавшими за какую-то свою собственную правду. Потому я даже не попытался морализировать, и спросил, надеясь узнать, когда вернется основная группа.

— А что вас так мало? Неужели всех волки погрызли?

— Нет, ватага по делу отъехала, — после паузы ответил вислоусый, — скоро будет. Да вы садитесь, подождите атамана. Никак хотите к нам прибиться?

— Ну, если вы правильные казаки, почему и не прибиться, — опять не выдержал Степан, — если же обычаев не чтите и казачье имя позорите, то нам с вами не по пути.

Мне показалось, что поторопился он зря. Присутствующие сразу как-то напряглись и тревожно уставились на парня. Сам же Степан гордо встал, подперев бок рукой, и свысока, в прямом и переносном смысле, смотрел на отступников.

— Сдается мне, что это ты к нам с запорожцами приезжал, — вдруг воскликнул владелец красных шальвар и вскочил, хватаясь за рукоять сабли. Однако Степан оказался проворнее и так махнул своим длинным клинком, что у казака разом отскочила голова, с глухим стуком упала на землю и покатилась в строну. Наступила такая тишина, что стали слышны птицы, щебечущие в кронах деревьев.

Мне тоже однажды случилось обезглавить противника, но получилось это случайно и отнюдь не так лихо, как сделал запорожец. Раненые казаки, люди не робкого десятка, изваяниями застыли на своих местах. Видимо никто не хотел стать вторым. Наконец вислоусый, откашлялся и заговорил негромким голосом: