Планетроника: популярная история электронной музыки - Ник Завриев

всех остальных, что никакие тренды над ними не властны. Так что активная карьера группы продолжается и сейчас. Они вовсю выпускают новые пластинки и играют на крупных фестивалях.

Воссоединение рока и рейва случается только в конце 1990-х с приходом биг-бита. О нем мы чуть подробнее говорим в главе про Брейнтри, поэтому сейчас не будем тратить на это слишком много времени. Но вспомним, однако, что одну из ведущих ролей в этом течении сыграла как раз манчестерская группа The Chemical Brothers. Они даже активно записывались с героями своей юности типа Барни Самнера из New Order, Бобби Гиллеспи из Primal Scream или даже Ноэла Галлагера из Oasis, который в юности тоже любил эйсид-хаус.

Следующим пунктом нашего рассказа станет Нью-Йорк начала 2000-х. Там в это время поднимаются две параллельных и, казалось бы, не связанных друг с другом волны. С одной стороны, это рок-возрождение, лидером которого считается группа The Strokes. С другой – электроклэш, о котором мы подробно рассказываем в главе про Гаагу. Электроклэш – стиль синтетический, в его основе лежат и электро, и итало-диско, но и рока он, в общем, совсем не чужд. Кроме этого, в моду в Нью-Йорке входят клубные мероприятия, на которых публика танцует не под диско и хаус, а скорее под рок-хиты, а играют на них часто непрофессиональные диджеи.

Дело в том, что клубная музыка к началу нулевых всем уже отчаянно надоела, хочется чего-то нового, а нового нет, поэтому проще всего найти старое. В общем, рок как-то незаметно возвращается в клубный контекст. И тут на горизонте появляется могучая фигура Джеймса Мёрфи. Джеймс Мёрфи радикально не вписывается в типаж человека, который может совершить революцию в поп-музыке. Во-первых, в начале нулевых Мёрфи уже за 30, а музыкальная революция – как правило, дело совсем молодых людей. При этом за спиной у него более десяти лет не самой удачной музыкальной карьеры. Он играет в коллективах второго и третьего ряда, немного крутит пластинки, а большей частью работает звукоинженером.

Во-вторых, Мёрфи совсем не амбициозный выходец из низов, которому очень нужно пробиться в люди. Это нью-йоркский интеллектуал, склонный к рефлексии, который регулярно пользуется услугами психотерапевта. Мёрфи знает примерно всю музыку мира, считается жутким снобом, а еще у него совершенно невыносимый характер. В общем, вводные довольно тяжелые. В 1999-м в Нью-Йорк приезжает Тим Голдсуорси, британский музыкант, который до этого был известен по трип-хоп-проекту UNKLE. В Штаты он приезжает в компании ирландского музыканта Дэвида Холлмса, с которым они собираются писать новый альбом и вместе ищут свежие идеи. В Нью-Йорке Тим знакомится с Мёрфи и на почве общих музыкальных интересов они довольно быстро становятся друзьями. Они устраивают на Манхэттене танцевальные вечеринки, а вскоре образуют продюсерский дуэт, чтобы записывать ремиксы.

Идея здесь отчасти та же самая, что и в Манчестере: «У нас самые модные вечеринки в городе, поэтому, если вы хотите, чтобы ваш трек звучал там, закажите у нас ремикс». У Мёрфи к тому же уже есть своя студия, ну и вообще он известен как совершенно повернутый синтезаторный задрот. Вскоре к студии прибавляется и лейбл. Мёрфи дает ему название DFA, сокращенное от Death From Above. Этот псевдоним он использует уже какое-то время, и их с Тимом продюсерский дуэт тоже называется DFA. В общем, Мёрфи потихоньку выстраивает в Нью-Йорке свою собственную музыкальную империю. А центром ее становится музыкальная группа, которую он называет LCD Soundsystem. Поначалу в ее состав входит и его приятель Тим. Но поскольку Мёрфи рано или поздно ругается примерно со всеми, их тандем вскоре распадается, и Тим Голдсуорси уезжает обратно в Англию. Дебютирует группа в 2002-м синглом с двумя треками. Про первую вещь, «Beats Connection», Мёрфи говорит, что писал ее чуть ли не два года, а вторую, «Losing My Edge», написал за неделю.

Джеймс Мёрфи не стесняется серьезных текстов и вообще норовит петь о том, что волнует лично его. В том числе он выносит в тексты песен свое меломанство. Первый же альбом LCD Soundsystem начинается с композиции «Daft Punk Is Playing In My House», а «Losing My Edge» – это вообще экскурсия в его богатейший музыкальный мир. В ее тексте упоминается около 60 групп и музыкантов, начиная с Can и Suicide и заканчивая Basic Channel. И это в своем роде тоже отсылка к Daft Punk и их композиции «Teachers».

Свой стиль Джеймс определяет как диско-панк или панк-фанк, и в основе его все та же идея танцевального рока. Как оказывается, смесь панка и фанка звучит очень по-манчестерски, в духе Factory Records. Этот же стиль становится фирменным звучанием и для всего лейбла. В их каталоге много разной музыки, но диско-панк непременно присутствует там связующей нитью. Главной находкой лейбла DFA, помимо собственно LCD Soundsystem, становится коллектив The Rapture. Они делают себе имя хитом «The House of Jealous Lovers».

Как это часто бывает, диско-панк вскоре реимпортируется в Европу. Причем если в консервативной Америке он, конечно, ни в какие чарты не попадает и остается локальным нью-йоркским феноменом, то в Англии та же «House of Jealous Lovers» попадает в топ-тридцатку. Эта музыка активно начинает звучать в клубах и, естественно, побуждает молодых британцев играть что-то подобное. Причем вскоре эта история перестает быть и англо-американским междусобойчиком. Например, группы Data Rock и 120 Days родом из Норвегии, а коллектив CSS и вовсе из Сан-Паулу. Вскоре ручеек диско-панка вливается в большую реку постпанк-ревайвала и становится частью глобального тренда.

«Причем же здесь Манчестер?» – спросите вы. А дело в том, что к середине нулевых танцевальный рок обретет в Британии новую форму и воссоединится с манчестерскими корнями, то есть с рейвом. Примерно в 2005-м в Англии появляется NU rave. Напомним, что словом «рейв» в Манчестере называли совсем не Вестбама и Марушу и даже не группу The Prodigy, а как раз вот тот самый танцевальный рок типа тех же Happy Mondays. В это время в Англии появляется целая серия групп, объединенных общим набором влияний, при этом набор этот довольно эклектичен. С одной стороны, это, конечно, влияние диско-панка и в первую очередь лично LCD Soundsystem. При этом электроники в музыке этих групп не так уж и много, по крайней мере у Klaxons и Shitdisco, главных хедлайнеров этой сцены. Во-вторых, они очень любят рейверскую эстетику, в первую очередь визуальную. Смайлики, яркая свободная одежда, желтый цвет и тому подобное – без этого ню-рейв как явление просто немыслим.

Во всем этом есть явная отсылка к началу 1990-х или даже к концу 1980-х. В ню-рейве есть свои популярные звуковые приемы, например сирена. Рейверскую музыкальную эстетику ню-рейверы копируют как бы несколько на пародийный манер. Ну а главное, они очень любят переигрывать старые танцевальные хиты. Klaxons, например, исполняют «Not Over Yet» Грейс и Пола Окенфолда, а группа Lo-Fi-Fnk играет на концертах кавер на «I’ll Be Your Friend» Роберта