Разведывательно-диверсионная группа. «Слон» - Андрей Негривода

Солдат, который работал в паре со Слоном, рванулся к ней...

– Кот, назад! – рявкнул Андрей. – Назад!!!

Но было поздно...

Константин Костин, или просто «Кот из Ленинграда»... Андрей навсегда запомнил этого парня... Абсолютный флегматик в обыденной жизни, в боевой обстановке он становился стремительной ракетой... «Ленинградский Кот» отслужил в армии полтора года и, соответственно, как и Слон, начинал вместе с ним всю эту заваруху полгода назад... И на все «проводки» от Саланга он тоже ходил вместе со «старшиной», потому что эти двое, за полгода войны, сумели стать «спетой» «боевой двойкой»...

Кот склонился над «колодцем» и...

Бу-х!..

Всего один выстрел... Всего одна пуля...

Он поймал ее прямо в лицо... И отвалился от дыры на спину, разбросав в стороны руки, словно крылья...

– А-а-а-а-а-а! С-су-ка-а-а-а! Н-на-а!!! – взревел Слон.

Не раздумывая ни секунды, он бросил в дыру гранату.

Б-бу-ух-х! – раздался взрыв где-то под ним, содрогнув землю.

– А-а-и-и-а-а-а!!! – раздался оттуда же вой «в жопу раненной рыси».

– Н-на-а, г-гад!!!

Та-та-та-та-та-та-та-та!!! – длинная очередь из пулемета прекратила эти подвывания...

– Кот, бля!!! – Андрей упал на колени перед своим бездыханным другом. – Ты че наделал, гад?!! Ты че наделал?!! На хрена?!!

...Ах, какого дружка потерял я в бою...

Нам проклятая пыль забивала глаза,

И горел БТР, в небе, как стрекоза, вертолет,

И как выкрик из прошлого голос: «Вперед!»

Словно нерв, оборвали до боли натянутый нерв,

И со склона пошла ему пуля навстречу в полет...

...Песок да камень.

Печальный свет чужой луны над головами.

«Равняйсь на знамя!»

Прощай, мой брат, отныне навеки с нами!

Прости, что ты погиб, а я всего лишь ранен.

В горах Афгани.

В Афганистане, в Афганистане...

Он посидел над своим другом несколько секунд, вытер ладонью две скупые слезинки, выкатившиеся из глаз, а потом выскочил из дувала, но... Его «помощь» никому больше не понадобилась – бой был закончен...

* * *

– Жаль пацана... А шо это за нора была, Слон? – спросил Филин.

– Кяриз...

– Кяриз?.. Это шо ж за хрень такая?

Слон помолчал какое-то время, словно собираясь с мыслями:

– Мы тогда, в самом начале, частенько попадались на это говно...

– Так шо это? Схрон какой или как?

– Или «как»... – улыбнулся грустно сержант. – Это их водопровод – чтобы было понятно...

– Ага! В горах! – Филин скептически посмотрел на своего «замка». – Знаешь, тезка... Это как в том анекдоте про одессита, который поехал на охоту к чукчам и надел их лыжи задом наперед: «Или я поц, или лыжи не едут!» Какой в жопу водопровод в горах?!!

– У тебя, командир, «лыжи не едут»... Но это по незнанию простительно... – улыбнулся Слон. – Кяриз – это целая система... Используется в горных, и особенно в предгорных районах и Средней Азии, и даже Кавказа... Его обычно начинали строить с низины, где наружу пробивались ручейки из подземных вод... А принцип самый простой, командир! Просто начинали копать тоннель в водоносном пласте скальной породы... Вверх в горы...

– И что?

– А то, что кишлаки строились после кяризов и над ними, а не наоборот... Дошел тоннель до какого-то удобного места для жилья – вот тебе и кишлак! А Кяриз пошел дальше! В диаметре он может быть около метра, устраиваются даже подземные «водохранилища», эдакие камеры, а тянуться такие кяризы могут на многие километры!.. Их роют десятилетиями, а пользуются потом веками! Там и стенки и потолок укрепляют основательно, толстыми поленьями... В общем, что говорить?! Труд на это положен, мама, не горюй!!!

– Типа наших катакомб в Одессе? – наконец-то Филин начал что-то понимать.

– Ну-у... Если «притянуть за уши», то похоже...

– А «колодцы» зачем?

– Чтобы вода не затухла! Вентиляция, мать ее!..

– Яс-сно...

– Намаялись мы с этими кяризами, Андрюха... Там под землей такая паутина, бля!.. И «духи» ее знают! Ведь лазали туда с самого детства, чистить свой этот «водопровод», мать их за ногу!.. В Баграмской «зеленке» и под этим, бля, «Усераджем» все виноградники на этих кяризах стоят! Ирригационная, бля, система, чтоб она провалилась вся сразу!.. – Слон в сердцах сплюнул. – Сколько пацанов из-за них потеряли, из-за этих тоннелей... «Зачистим» кишлак, пойдем дальше, а «духи», падлы, как крысы, из нор этих вылазят и лупят в спину!.. И взорвать же невозможно!

– Почему?

– Да их же веками строили! Там ходов и ходиков знаешь сколько?! Целые лабиринты под землей! Вот наши катакомбы в Одессе можно взорвать?

– Замахаешься! Там же...

– Вот и кяризы, то же самое...

– Ну, понял я... А что тогда?

– Ну что... Кота с «трехсотыми» на вертушках вывезли... Пошли дальше... Пока догнали 4-ю роту, почти полсуток прошло... Они там еще до нашего подхода в Шуфайи-Паин такого шороху навели – будь здоров!.. В общем... Через двое суток вернулись в Анаву и потихоньку начали обживаться, над ущельями, над самой дорогой и над крупными кишлаками, типа Достумхейль, Кар, Каламирамшах, Чимальварда, Арзава, Андабирасат, Бурджьяхель, строить сторожевые заставы... Вот такая она была, эта самая первая операция против Масуда... Правда, положа руку на сердце, месяца полтора на Саланге тихо было! То есть совсем тихо! Понимаешь? Долбанули мы их тогда здорово!..

...Не привыкнуть никак к тишине

На войне, на войне, на войне...

Тишина – это только обман, лишь

обман.

По тропе крутой, по земле чужой,

Мы выходим на караван.

Караван – это фляга воды,

без которой – смерть.

Караван – это значит суметь.

Караван.

Убивать «шурави» им велит Коран.

Караван, караван, караван...

...В той, самой первой, операции в Панджшерском ущелье комбат майор Цыганков получил тяжелое ранение в голову, после которого в Афган больше не вернулся. Приказом командира полка его место, да и по справедливости, надо признать, занял капитан Фокстротин...

...21 апреля...

... – Разрешите, товарищ капитан? – Слон постучался в символическую дверь.