Скандальное пари - Сюзанна Энок

— Звучит не очень-то красиво, — снова вмешалась Лиззи. — Вы уверены, что вы повеса, Грей?

— Я не такой тип повесы, — отбивался Грей.

— А какие есть типы? — нахмурилась Джейн. — И как отличить повесу от других мужчин?

— Да, объясните, пожалуйста, — не без иронии попросила Эмма.

— Ну, во-первых, лесть хорошего повесы всегда искренна. Ведь если кто-то говорит женщине приятные вещи, это вовсе не означает, что он неискренен.

— Дело не в искренности. Когда повеса льстит женщине, у него на уме совсем другое, не так ли? А то, что у него на уме, может в конечном счете погубить репутацию женщины.

— Только если его выведут на чистую воду. — Взгляд Уиклиффа стал злым.

— Так вот, леди, запомните, что истинный джентльмен никогда не попросит женщину… заниматься тем, что может быть пагубным для ее репутации. Если вас попросят сделать нечто, что вызовет у вас сомнение, значит, этого делать не следует. — Грей открыл было рот, но Эмма не дала ему говорить. — У меня, например, есть очень хорошая подруга, которая позволила мужчине — кстати, маркизу — сопровождать ее в сад, где он якобы хотел извиниться за какой-то свой проступок. А там он поцеловал ее при свидетелях, и им ничего не оставалось, как пожениться.

— Это была Виктория, — стиснув зубы, пробормотал Уиклифф.

— Да.

— Вы могли бы добавить, — без всякой иронии сказал Грей, — что есть женщины, которые намеренно ставят мужчин в компрометирующее их положение именно для того, чтобы выйти за них замуж.

Предубежденное отношение Уиклиффа к женщинам явно мешало разговору.

— Кто бы ни позволял такому случиться — мужчина или женщина, — просто дурак. — Эмма начала терять терпение.

— Если бы вы когда-либо жили в Лондоне и знали, что такое высший свет, — парировал Грей, — вам было бы понятно, что все не так просто — либо черное, либо белое, — как вам кажется.

— Я бывала в Лондоне, — вырвалось у Эммы. Она встала. — Как это ни печально, порядочности там явно недостает. То же я могу сказать о человеке, который, не стесняясь присутствия молодых неопытных девушек, защищает распутство.

Ее глаза наполнились слезами. Сквозь пелену она увидела обращенные к ней удивленные лица своих воспитанниц. Что думает Уиклифф, понять было труднее.

— Прошу прощения, — выдавила Эмма и направилась к деревьям, окружавшим поляну.

Если герцог вздумает пойти следом, она наверняка расплачется. Девочки и так уже поняли, что с ней что-то неладно, а если он решит ее искать, они, чего доброго, подумают, что она заплакала из-за него.

Грейдон лишал ее душевного равновесия своим высокомерием и колдовскими поцелуями. Она чувствовала себя польщенной, когда он время от времени делал ей комплименты, даже когда попросту хотел сбить ее с толку и помешать выиграть пари. Все так. Но больше всего она сердилась на себя за то, что он начинает ей нравиться, несмотря на то что он был всего-навсего еще одним мужчиной, который считает, что знает все, а она не может быть правой ни в чем.

Эмма услышала чьи-то шаги. Но это был не Грей. Это была Джейн.

— Мисс Эмма, вы в порядке?

Эмма торопливо вытерла слезы и вышла из-за бука, за которым пряталась.

— Джейн? Что ты здесь делаешь?

— Мы беспокоились за вас. Грей сказал мне, что надо дать вам немного времени успокоиться, а потом найти вас.

— А где герцог? — довольно резко спросила Эмма.

— Он ушел рыбачить с лордом Дэром.

— И оставил вас одних?

— Нет. С нами мисс Перчейз и слуги. И ландо все еще здесь. Грей сказал, что вы рассердились, а ему не хочется, чтобы вы его ударили. А уроки он продолжит завтра. — Джейн участливо сжала руку Эммы.

— Нет, до этого бы не дошло, — возразила Эмма. — Но, конечно, я отругала бы его за то, что он учит вас таким ужасным вещам.

Леди Джейн улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

— Я думаю, нам было полезно послушать. Во всяком случае, мне пришло в голову, что Фредди Мейберн, возможно, повеса. Я в этом пока не уверена, но определенно буду теперь гораздо осмотрительнее.

— Джейн, ты же понимаешь, что я хочу, чтобы вашей жизни всегда сопутствовал успех, независимо от того, где вы будете жить.

— Конечно, мисс Эмма. Но все же вам следует поговорить с Лиззи. Вы же знаете, как она расстраивается, когда кому-нибудь плохо, особенно если это вы. Она забывает, что вы не просто мисс Эмма.

Эмма замедлила шаг и посмотрела на темноволосую красавицу.

— Что значит «не просто мисс Эмма»?

— Вы Эмма Гренвилл — женщина, у которой есть собственное дело, которая старается воспитать глупых молодых девушек и ставит их счастье выше своего собственного. — Джейн улыбнулась. — Она также заключает с герцогами пари для того, чтобы иметь возможность помочь еще большему числу воспитанниц.

— Господи. — Эмма остановилась, и у нее снова защипало в глазах. — Я иногда забываю, что тебе уже не четырнадцать лет. Ты стала молодой леди, и я буду рада назвать тебя своим другом.

Джейн поцеловала Эмму в щеку.

— Просто я стараюсь быть похожей на вас.

— Если будешь подобным образом закидывать удочку, ты ничего не поймаешь, — сказал Чарлз Бламтон.

Грей молча смотрел, как леска сверкнула на солнце и крючок с грузилом с плеском пошел ко дну.

— Теперь и я ничего не поймаю.

— Ты и так до сих пор ничего не поймал, Бламтон, — заметил Тристан, наблюдавший за ними. — Когда эти школьницы попадали в воду на прошлой неделе, все рыбы сдохли от апоплексического удара. С таким же успехом мы могли бы стрелять по воде из пистолетов.

— У меня есть друг, — хихикнул Чарлз, — Фрэнсис Хеннинг. Так он раз попробовал. Он рассказывал, что потратил целый день на то, чтобы поймать огромную форель, когда гостил в поместье своего дяди, но рыбина никак не хотела вылезать из-под валуна. Поэтому он взял пистолет и попытался засадить в нее пулю.

— Что было дальше? — еле сдерживая смех, спросил Тристан.

— Пуля отскочила от валуна, вылетела из воды и прошла сквозь шляпку его бабушки Абигайль. Она после этого отдубасила Фрэнсиса зонтиком. Чуть не убила.

— И поделом.

Грей почти не слышал этого разговора. По его вине Эмма заплакала и убежала. Женщины и раньше плакали при нем, но эти сцены никогда ничего, кроме раздражения, у него не вызывали. У них это чертовски хорошо получалось. А слезы Эммы обеспокоили его всерьез. Он и сейчас не мог думать ни о чем другом.

Как она сказала? Она жила в Лондоне, и, очевидно, кто-то — какой-то мужчина — плохо с ней обошелся. Кто бы это мог быть? Грею очень хотелось доказать ей, что не все мужчины такие, каким был тот мерзавец.