Я не царь. Книга XXIV - Сириус Дрейк

Здравствуй, Мария! — произнес он, пытаясь звучать доброжелательно.

Подъехав к дому, он вышел. На пороге стояли Мария, графиня Нахимова и Надежда с Трофимом.

— Всем здравствуйте, — натянул улыбку Есенин.

Как только он увидел Машу, в груди что-то кольнуло.

«Ты же не такой человек, Сережа?» — подумал он. — «Или такой?»

— Сергей Александрович, рада вас видеть! — кивнула Мария. — Проходите!

Князь поднялся, поцеловал дамам руки и обменялся рукопожатием с Трофимом, а тот после этого жеста гордо выпятил грудь.

Они обосновались в гостиной. Был подан чай и пироги с печеньем.

— Сергей Александрович, по какому вопросу пришли? — поинтересовалась Мария.

— Хотел обсудить с графиней вопросы земель и свободных рабочих мест.

Он незаметно достал склянку с голубой жидкостью и, сложив руки за спину, закрутил в пальцах.

Разговор продолжался около часа, и Есенин предложил обсудить несколько новых деревень, жителям которых были необходимы работа и хорошие условия жизни. А у Нахимовых как раз образовалось много свободных мест.

— Что ж, думаю, у нас выдалась хорошая беседа, — улыбнулся он, вставая. — На этом я откланиваюсь, дамы.

Они попрощались, и князь сел в машину. Как только он покинул территорию, достал склянку и долго на нее смотрел.

«Сережа, это точно то, чего ты хочешь? Да… Это самый лучший вариант…»

Жидкость приняла золотой цвет. Состав был настолько чист, насколько это вообще возможно — идеальный кандидат!

— Что ж я делаю… — потер он переносицу.

Но отступать уже нельзя. Если кандидат подходит, то надо действовать. Заехать домой за зельем и вернуться ночью в спальню к Марии. Он постарается все сделать быстро. Получится просто выкидыш.

* * *

Поместье рода Есениных.

Чуть раньше.

Светлое помещение подвала наполняла легкая музыка. Она включалась точно по расписанию, чтобы хоть как-то скрасить будни единственного заключенного — Александра Есенина. Все было направлено только на то, чтобы сдержать безграничную силу, которая в нем сидела, и не дать ему сбежать.

Сергей Есенин сконструировал эксклюзивную гробницу ради своего сына. Долгие годы он потратил на то, чтобы подобрать материалы и чтобы подавить предрасположенности Александра.

Чем чаще Сергей Александрович навещал сына, тем сильнее ограничивал его движения и теперь он мог двигать только глазами и ртом. Остальные конечности были зафиксированы специальными держателями.

И сейчас его рот расплылся в улыбке.

Перед ним стояла женщина с ребенком. Он знал обоих. Одна была давно погибшей матерью Михаила Кузнецова, а вторая одной из близняшек-помощниц Анастасии Романовой. Удивительное и странное сочетание.

— Признаюсь, удивлен, — произнес Александр.

— Ого. Я рада, что произвела должный эффект! — кивнул генерал хаоса. — Не хочешь спросить, как я тут оказалась?

— Мне глубоко наплевать, — вздохнул Александр. — Но должен отметить, что удачи тебе не занимать. Мой отец только уехал в Широково.

— О, правда? — расплылась в улыбке женщина. — Но мне он пока не интересен. Как и моему господину.

— Честно говоря, ты и мне не интересна. И даже тот факт, что ты захватил тело Марины Кузнецовой, ничего не меняет. Так что проваливай.

— Подожди, молодой Есенин, — женщина пошла вдоль стен.

Артефакты обнаружения никак на нее не реагировали, впрочем как и на девочку.

— Я хочу дать возможность осуществить твои желания.

— Неужели ты думаешь, что мне вообще нужна помощь?

Александр следил глазами за Мариной до тех пор, пока она не зашла ему за спину.

— Тебе? Ох, отнюдь! Ты же Есенин! Самый сильный маг на континенте! А может, и в мире! Но что если я скажу, что это не весь твой потенциал? Что ты даже на половину не смог раскрыть своей мощи?

— Продолжай.

— Я помогу тебе обрести способности, которые под силу только такому человеку как ты. Новый уровень хаоса и порядка!

— Не интересно, — холодно ответил Есенин. — Проваливай.

— Ох, молодой, заносчивый Есенин. Как там говорится? На земле и в небе только я сильнейший?

Марина встала перед ним и увидела легкую улыбку на лице парня.

— Ты не сильнейший. Но можешь им стать.

— Мне ничего от тебя не надо, — возразил Александр и пол слегка тряхнуло.

— Ого! Я поражена! — фальшиво удивилась она. — Но я не собираюсь ничего тебе давать. В тебе есть обе частицы и тебе суждено стать всемогущим. Как только ты это поймешь, ты познаешь пустоту. Найди ответ внутри себя.

— Ты закончила? А теперь забери эту малявку и проваливайте из моей комнаты.

Зрачки Есенина вспыхнули белым.

Четыре столба в углах комнаты начали разгораться, а трон, на котором сидел Саша, начал медленно всасывать в себя руки и ноги.

Женщина и ребенок улыбнулись.

— Что ж, у нас есть еще дела.

И обе пропали.

Есенин же вздохнул и расслабился. Глаза его потухли и трон перестал его поглощать.

— Дуры, — произнес он. — Значит пустота…

Закрыв глаза, он сосредоточился. И дураку ясно, что от генерала хаоса нельзя ждать ничего хорошего. Но она сказала одну вещь, которая и так казалась Александру осуществимой. Он уже пробовал скрестить две предрасположенности в одну. У него даже получалось заклинание, по мощности которому нет равных.

Но что если полностью смешать все свои силы? Черное и белое. Засунуть в одну банку и взболтать?

— Попробуем…

* * *

г. Екатеринбург.

Как только Света вернулась, я сообщил ей хорошие новости. Заодно призвал все детальки Болванчика к себе.

— А если там только Баскаков? — предположила Света и тут же ответила на свой же вопрос: — Тогда мы можем выманить князя с помощью сына. Поняла, не дура.

— Мне всегда нравилось в тебе то, как быстро ты находишь ответы, — улыбнулся я.

Особняк, где сидел Коля, находился в двух часах от Екатеринбурга. Как раз в сторону Перми. Посмотрев на часы, прикинул, сколько надо времени, чтобы Валера добрался до нужной точки.

Да и до его освобождение оставалось еще два часа, так что мы не спеша собрали немногочисленные вещи, перекусили и пошли.

Тут на связь вышел Валера.

— Меня отпустили, — сообщил он.

— Так быстро? Еще же час!

— Да я там…

— Не продолжай. Только ответь, город цел? Люди целы?

— Миша, ты болван или да? Я не какой-то там псих с божественными силами. Я гордый правитель! Никакого бессмысленного геноцида! Я уже вырос из этого, — гордо произнес он.

— Ага, значит