Во власти незнакомца - Тати Блэк

Шервинский излился в неё, после чего медленно вышел и, улегшись на постель, притянул Олесю к себе. Оба тяжело дышали и всё ещё испытывали отголоски пережитого удовольствия.

– Сегодня же… переедешь ко мне, – выдохнул Артур, когда его дыхание выровнялось.

Олеся приподнялась на локте.

– А как же папа и Люба?

– Они будут жить с нами.

Это прозвучало как нечто само собой разумеющееся, словно было уже решено ими обоими.

– Но это… может быть неудобным для тебя.

– Что именно? Жизнь с любимой женщиной и её родными?

– Нет. – Леся закусила губу. – Особенности Любы.

– Ничего неудобного я в этом не вижу. – Артур пожал плечами. – И это не обсуждается.

В темноте мелькнула белоснежная улыбка. Олеся тоже улыбнулась, потому что испытывала в этот момент только безграничное счастье.

– Хорошо. А знаешь, что ещё не обсуждается? – уточнила она.

– Что?

– Что мы прямо сейчас встаём из постели и идём в душ!

И она, смеясь, выбралась из кровати и, пока Джек не успел вернуть её обратно, побежала в сторону ванной.

– Мне нравится эта игра.

Перехватив Лесю буквально на пороге ванной комнаты, Артур за талию привлек ее к себе. У них была целая ночь на то, чтобы насытиться друг другом, но ему этого было мало. И всегда будет мало рядом с этой женщиной, он это знал. Леся – его константа и та единственная, рядом с которой он испытывал столь много чувств, что не хватило бы и жизни на то, чтобы описать их все.

Это была первая ночь, когда он мог за последние дни наконец просто выспаться, но ему было совсем не до сна. Когда Леся уснула, доверчиво прильнув к его плечу, он ещё долго обнимал ее, не в силах сомкнуть веки. Все казалось – вот закроет сейчас глаза, а она вдруг исчезнет. Снова пропадет из его жизни, словно ее там и не было. И как в итоге отключился, Артур наутро даже не помнил. Но главное, что проснулся он с той, с которой хотел быть всегда. Рядом с которой было его место.

– Какая игра? – спросила Леся, наивно распахнув глаза, но в глубине этих зелёных омутов светилось озорство. Сколь многого же он себя лишал все то время, что они провели в навязанной им темноте! Видеть ее, любоваться ею – неужели когда-то ему казалось, что он действительно сможет без этого прожить?

Ему было так мало ее. Так мало даже сейчас, когда прижимал к себе гибкое чувственное тело, которое так тонко откликалось на его ласки. И чем ближе была Леся – тем неутолимее становился голод по ее поцелуям и прикосновениям.

– Вот эта игра, – буквально промурлыкал он, касаясь губами чувствительного места за ухом. А затем – накрыл поцелуем ее губы, смешивая воедино их дыхание, желая слиться с этой женщиной как можно крепче и плотнее.

Один ее стон – и крышу срывало молниеносным взрывом. Никогда и не с кем он не испытывал чего-то настолько всеобъемлющего, как с ней. Хотя встречался за свою жизнь с очень многими женщинами – красивыми и знающими себе цену, трахал их, а наутро зачастую не помнил даже имени. Но не с Лесей. С ней все было иначе. С ней он узнавал о себе много такого, о чем прежде не подозревал. С ней он был способен на то, о чем раньше и не думал. Например, заниматься любовью ночь напролет. Говорить о больных вещах, которых прежде не доверял почти никому. Желать построить новую крепкую семью. И просто жить – не вопреки, а благодаря тому, что было ради кого и чего это делать.

Подозревала ли она, насколько была нужна ему? Сейчас, когда жадно впивался пальцами в упругую попку. Завтра, когда перевезет ее окончательно под свою крышу. И всегда. Все то бесконечное время, что будет любить ее.

Всю свою жизнь Артур Шервинский был крайне далек от всякой романтической чепухи. Но с Лесей многие слова, казавшиеся прежде напыщенными и пустыми, обретали смысл. Она наполняла его собой, раскрашивала эмоциями те голые серые стены, в которые он себя добровольно заточил. И он бы нисколько не соврал, если бы сказал, что она была всей его жизнью.

– Продолжай, – выдохнула Леся ему на ухо, когда он скользнул рукой между ее ног, вынуждая раскрыться ему. Так и не дойдя до душа, Артур прижимал свою женщину к раскрытой двери ванной комнаты и целовал, как изголодавшийся зверь. Алчно сминал ее губы своими, покусывал, вероятно, причиняя этим боль и тут же мягко ласкал языком это место. Он трахал ее рот, яростно и одержимо. Обхватывал губами язык, посасывая как самый сладкий леденец. Его руки ласкали ее грудь, напрягшуюся под его пальцами, а ему даже сейчас не хватало ее. Ему хотелось быть везде. Ласкать каждую клеточку ее тела. И получать ласку в ответ.

– Мы хотели помыться, – пробормотала Леся, когда он сполз губами к ее груди. Вобрал в рот сосок, сжимая его губами и зубами, играя с ним языком. Втягивая в себя, надавливая, кружа кончиком языка по затвердевшей горошине.

– И помоемся, – шепнул Артур в ответ и, внезапно подхватив Лесю на руки, поставил ее на пол ванны, а следом забрался туда сам. Вжал своим телом в прохладную стену, покрытую белой плиткой, заставляя ощутить резкий будоражащий контраст между холодом кафеля и жаром своих прикосновений.

А потом сполз вниз, оказываясь перед ней на коленях и властным нажатием ладоней заставил раздвинуть перед собой ноги.

– Включи душ, – скомандовал, вскинув голову и взглядом, в котором смешалось обещание и нетерпение, посмотрел Лесе прямо в глаза.

Не разрывая этой визуальной связи, она выполнила то, о чем он просил. Теплая вода коснулась кожи. Артур смотрел, как тонкая струйка стекает по животу Леси, ныряя ей между ног. Его пальцы проделали следом тот же путь, начиная растирать чувствительное лоно.

– Что ты делаешь? – хрипло выдохнула Леся и он лукаво усмехнулся в ответ:

– Мою тебя. Разве ты не этого хотела?

– Да. То есть нет. Артур…

Она практически выстонала его имя в тот момент, когда его палец стал кружить по напрягшемуся клитору. И это заводило ещё сильнее, испытывая его терпение до предела. Он вдруг понял, что это первый раз, когда она называет его настоящим именем в то мгновение, когда они настолько близки. А ещё – что готов слушать вечно, как его имя срывается с ее губ в этом чувственном звуке.

– Да-да? – откликнулся он, проникая пальцем внутрь, дразня то место, которое до дрожи хотел заполнить собой.

– Я хочу… – выдохнула она. – Хочу…

– Чего? – поинтересовался Артур, продолжая дразнить одним пальцем клитор, а вторым – узкую дырочку, начинавшую сочиться влагой под действием его прикосновений.

– Тебя… внутри.

О, это он готов был давать ей бесконечно! Заставив Лесю выгнуться себе навстречу, Артур накрыл ее плоть ртом. Подразнил языком чувствительный бугорок, а потом резко ворвался в лоно. Он насаживал Лесю на свой язык, свободной рукой начиная двигать по нетерпеливо пульсирующему члену. И чем громче, не сдерживая себя, она стонала, тем резче и быстрее становились его движения.