Экипаж - Даниил Любимов

– Не бойся. Я здесь, – хриплым шепотом выдавил Валерка – это все, на что были способны его связки.

Преодолевая последние сантиметры, он приблизился к мальчику и, протянув руку, дотронулся до его ноги. Она была намертво зажата сиденьями. Валера осторожно попытался выдернуть ее из тисков. Мальчик закричал, и Валера убрал ладонь.

– Я попробую приподнять сиденье, – с присвистом просипел он. – А ты тяни ногу на себя. Понял?

Мальчишка послушно закивал. Однако это было проще сказать, чем сделать – сиденье застыло как влитое, не поддаваясь Валере.

Потолок скрежетал под напором камней и оседал все ниже. Он вот-вот готов был придавить и Сережу, и Валерку.

– Давай, давай! – упрашивал Валера, протягивая руку.

Он потянул мальчишку на себя. Тот, понимая, что это единственный шанс, позабыл про боль и подался навстречу. В ноге что-то дернулось и кольнуло, а следом стало просторно и легко. Сережка не верил своим глазами – нога высвободилась! Он даже поболтал ею туда-сюда, чувствуя колкие мурашки.

– Ну, слава богу, – выдохнул Валера. – Теперь давай за мной. Быстро!

Они поползли назад уже вдвоем. Сережка подволакивал ногу, но двигаться ему было легче – все-таки он был мельче Валеры. Как две ленты они стелились по полу, стремясь не соприкасаться с нависшим потолком, в любую секунду готовым захлопнуть им выход и оставить в западне.

Валера двигал локтями и подтягивал корпус, Сережа на отставал. Еще чуть-чуть, еще – и сверху показался свет, появился глазок отверстия. Валера изогнул тело и подался наверх. Спустя мгновение, он уже стоял на крыше автобуса и вытаскивал за руку мальчишку…

К ним тут же бросились со всех сторон, мать подхватила Сережу на руки и, обливаясь слезами, целовала его чумазое лицо. Сбоку брата тормошила девочка. Она тоже плакала и приговаривая:

– Серега! Дурак! Ты специально, да?

В четыре руки они с матерью потащили мальчишку прочь, подальше от греха и от распластанного как рыба камбала автобуса.

Гущин с силой схватил за шиворот Валерку, дернул на себя.

– Я тебе что сказал, сопляк?! – сквозь зубы процедил он, едва сдерживая и ярость и радость оттого, что видит его живым.

– А вы иначе б не разрешили, – тяжело дыша, улыбнулся Валерка, без страха глядя в сузившиеся зрачки Гущина.

Алексей в сердцах наподдал ему, бросив:

– Давай в машину!

Времени на разборки не было – нужно было спешить к микроавтобусам и спешно покидать склон горы – сверху уже лился расплавленный поток лавы, его было отчетливо видно, и если не поторопиться, то через считаные минуты спешить уже будет некуда.

Со всех ног, обдирая руки и ноги в кровь, они стали перебираться через каменную преграду. Кожа лопалась, пронзая жгучей болью, но никто не останавливался ни на мгновенье – огненная река, стекающая с небес, заставляла двигаться на пределе.

Андрей, стоя у автобуса, махал рукой – гора была у него прямо перед глазами, и ему лучше, чем Гущину и компании, была видна неотвратимость надвигающейся смерти. Но тех гнали вперед страх и жажда спасения.

Миновав препоны, они со всех ног понеслись к автобусу. Андрей уже заводил двигатель, Гущин на бегу запрыгнул в свою кабину. Женщина-юрист и мужчина-бухгалтер заметались у входа – им не хватило места.

– Сюда, живо! – крикнул Алексей, распахивая дверь рядом с собой и буквально втаскивая обоих внутрь.

Все трое оказались тесно прижатыми друг к другу на переднем сиденье, но это был тот случай, когда теснота не просто лучше обиды – она лучше погибели.

Микроавтобусы почти синхронно сорвались с места, на полной скорости мчась прочь от догонявшего их потока… А он, пытаясь их настичь, плевался огненными брызгами, долетавшими до стен машин. На пути постоянно попадались большие каменные глыбы, и микроавтобусам приходилось лавировать, чтобы обойти их сбоку. Все это со стороны напоминало езду на аттракционах, но это со стороны. В действительности же у всех людей, сбившихся в автобусах, были сосредоточенные, взволнованные лица. Все понимали – это еще не конец. Не счастливый конец. И неизвестно, наступит ли он вообще. Им удалось лишь на некоторое время обогнать вулкан, но время это было на исходе…

Андрей крепко держал руль, стараясь не слишком накренять автобус на виражах, и слышал, как переговариваются между собой беженцы в кабине микроавтобуса. Мальчик Вова непрестанно спрашивал у обнимавшего его рабочего:

– А мама где?

– В самолете, – односложно отвечал тот.

– А самолет где?

– Увидишь.

Андрей готовился к повороту загодя, сбрасывая скорость, насколько это было возможно – промедление в буквальном смысле было подобно смерти. Однако перед самым последним изгибом, за которым должен был последовать спуск к аэродрому, резко затормозил. Пассажиры по инерции наклонились вперед, некоторые слетели с сидений, кто-то стукнулся, ойкнул.

Андрей смотрел вперед – дорогу преграждала бурлящая огнем река. Секунду он соображал, собираясь сдать назад и предупредить едущего за ним Гущина, как внезапно воздух прорезал резкий гудок автомобильного гудка. Это сзади сигналил Гущин. Андрей обернулся. Гущин подал назад, и на то место, где только что стоял его микроавтобус, хлынул поток лавы. Андрей оцепенел. Его микроавтобус оказался запертым, он стоял на крошечном островке между пышущего пламенем буйства…

– Тихо! – воскликнул он, услышав, как взволнованно загомонили пассажиры в салоне.

Женщина-юрист, сидевшая на переднем сиденье и увидевшая впереди себя огонь, крикнула, обращаясь к нему:

– Нам выходить?

Андрей обернулся. На него смотрели несколько пар глаз. Они буквально вперились в него, и он вдруг ощутил, что все эти люди не просто надеются – они ВЕРЯТ в него, верят безоговорочно. Потому и спрашивали, что делать, убежденные, что он, в отличие от них, точно это знает.

Андрей не знал. Он был обычным парнем вполне мирной профессии, и по складу характера миролюбив. Не любил он руководящих ролей и не стремился к ним. Покладистый и незлобивый, он всегда был готов скорее уступить, если только дело не касалось принципов. Но сейчас он был за главного, даже не за главного – за решающего все. От него зависели эти жизни, и на принятие решения у него не было даже секунды.

Андрей решился. Вдавив педаль газа, он рванул микроавтобус назад, рассекая клокочущее вокруг месиво, будто нож, вошедший в вязкий кисель. Он не прорезал его, лишь раздвинул на какие-то мгновения, но именно эти мгновения и могли оказаться спасительными, только их и должно было хватить, чтобы проскочить сквозь дьявольскую кашу.

Не хватило. С треском лопнули шины, автобус встал и медленно стал проваливаться вниз, в лаву. Паника поднялась невообразимая. Пассажиры кричали, метались по салону, колотили кулаками в стекла, бросались телами на двери, пытаясь выбраться из этого ящика, погружавшего их в мучительную смерть.