Боцман. Мины по-флотски - Сергей Зверев

Араб обернулся, глянул на неторопливо приближающуюся яхту, в глазах его мелькнула тень понимания. Но в этот момент Боцман ушел под воду. Владелец лодки поискал его взглядом.

– Пропал, – выдавил из себя он.

Саблин так и не появился.

– Да ну вас всех… – в сердцах выругался араб. – С ума посходили.

Он развернул моторку и, следуя совету своего странного и подозрительного пассажира, обошел яхту издалека, хотя и было искушение подойти поближе, поглазеть – на носу судна загорала топлес журналистка.

Грохотал двигатель, летели брызги, моторка возвращалась в Латакию. Араб прикидывал, стоит ли рассказывать коллегам по возвращении странную историю, но потом решил, что лучше помолчать. Чутье подсказывало опытному моряку, что вся эта история каким-то образом связана с появлением у побережья чертовых морских мин, погубивших уже не одно судно, из-за них люди боятся выходить в море. Каким образом связана – он бы не мог сказать. Но раньше все было просто и понятно, теперь же никто ни в чем не был уверен. Мины хоть и показывали в теленовостях, говорили о них по радио, однако в представлении большинства они оставались чем-то вроде инопланетных пришельцев или призраков, непонятно откуда появляющихся и непонятно куда потом исчезающих.

Яхта шла при попутном ветре. Грифитс аккуратно укладывал ее в очередной галс. Он любил ходить под парусом. Во-первых, это умеют единицы, а Джон во всем старался быть одним из лучших, во-вторых, когда идешь под парусом, ты сливаешься с морем, ты слышишь шепот волн, свист ветра, крики чаек.

Пока работа в Сирии вместе с Кэт складывалась удачно. Практически ни одного кадра не было снято зря, все удавалось пристроить и получить за снятое деньги. Вот только вчера не заладилось, кто-то забрался в каюту и унес кассеты с накопителями. Кому это может быть нужно, Джон представления не имел. Единственным приемлемым объяснением являлось высказывание Кэт. Мол, это конкуренты постарались. Но и оно было нереальным. Воюющая Сирия – источник новостей. Каждый день здесь случается то, что достойно появиться на экранах, только не ленись снимать. Это куда легче и безопаснее, чем пробираться на плавучий госпиталь, обворовывать каюту, а потом прыгать в ночное море. К тому же большая часть украденного уже служила материалом для монтажа теленовостей, а потому коммерческой стоимости почти не имела. Разве что в архив положить. Новость хороша, когда выдаешь ее в эфир первым, когда она с пылу с жару – горяченькая.

– Кэт, – позвал Джон.

Журналистка приподнялась на локте, обернулась.

– Ты припомнишь из своей практики случай, чтобы у тележурналистов крали кассеты?

Кэтрин перевернулась на живот, задумалась:

– Пару раз полиция кассеты изымала. А так, чтобы красть? Хотя припомнила. Был у нас такой случай.

– Ты с кем тогда в паре работала?

– Не хочу его вспоминать. И знать его имя тебе не обязательно. Жуткий тип. По вечерам напивался и пытался вломиться ко мне в номер. Мы с ним в Косово снимали. Трезвый – милый человек, а вот выпьет – у него крышу сносит. В первый же вечер пришел ко мне. Я думала по делу, планы на завтра обсудить. А он мне с порога: «Давай потрахаемся». Просто так в лоб и говорит. Я, конечно же, возмутилась.

– Ты против секса принципиально? – уточнил Джон.

– Секс – это удовольствие, а каждое удовольствие должно быть приятным. Нельзя же вот так с ходу. Это уже мастурбация какая-то, а не секс. Я ему так и сказала. А он так и не понял, что меня не устраивает. Сказал, что мы взрослые люди – чего тут такого? Мол, у меня есть то, чего у него нет, а у него то, чего нет у меня.

– Кэт, все это поучительно, но я про кражу кассет спрашиваю, – напомнил Грифитс.

– Ну, не могу же я рассказать тебе без подводки, – проворковала Кэт. – Этот урод на меня разобиделся. И оказалось, что стал по вечерам снимать то, как я моюсь в душе.

– Скрытой камерой?

– Какое там! Забирался на крышу отеля и снимал через окно. Ты же знаешь, я люблю мыться с открытой дверью.

– Приму к сведению.

– Извращенец. Мало того что снимал, так потом еще прислал мне по электронной почте. Вот тогда я забралась к нему в номер и украла кассеты.

– Поучительная история, но к нашему случаю абсолютно неприемлемая. Что ты с ними сделала? На память оставила?

– Вытащила всю ленту из кассеты и мелко изрезала маникюрными ножницами.

Грифитс положил яхту в следующий галс и, поднырнув под поворачивающуюся рею, перебрался к другому борту. Когда он поднял голову, то увидел в глазах Кэт ужас. Она смотрела на что-то, чего он не видел у себя за спиной. Джон разворачивался, одновременно готовя руку для удара. Это происходило машинально, на уровне рефлекса. Краем глаза Джон успел заметить у себя за спиной человека, выжавшегося на руках по пояс. На голове у него была черная трикотажная маска с прорезями для глаз и рта. Грифитс рубанул рукой. Саблин не мог блокировать удар, обе руки были заняты. Свалишься, отцепишься с идущей под попутным ветром яхты, потом уже вплавь ее не догонишь. Пришлось уклоняться. Ребро ладони лишь чиркнуло по уху. Боцман перевалился через борт и оказался в яхте. Грифитс попытался достать его ногой, но Виталий использовал этот момент в свою пользу, перехватил голень и дернул на себя. Грифитс слетел с сиденья и тоже оказался лежащим на настиле.

Кэтрин пронзительно завизжала. Ее крик полетел над волнами. Чайки, кружившие над яхтой, взмыли в небо. Мужчины сцепились. Джон поначалу пытался сорвать с противника маску, затем оставил это занятие, поняв, что ему противостоит человек со специальной подготовкой. Шансы победить были примерно равны: Джон был грузнее, сильнее, а вот Саблин обладал большей ловкостью. Стоило только Грифитсу подмять его под себя, как Боцман выворачивался.

Журналистка верещала, ей до сих пор казалось, что из морской воды выбрался не человек, а чудовище, пришелец, призрак. Предоставленный сам себе парус мотало из стороны в сторону, неуправляемая яхта сходила с курса, забирала бортом к ветру. Саблин в очередной раз вывернулся из-под Джона и, сумев удержаться наверху, прижал ему горло локтем. Грифитс пытался перекинуть ногу через голову противника, чтобы сбросить его с себя. Виталий резким движением выхватил нож. Острие замерло у самого лица Джона.

– Не двигайся, – проговорил он. – И скажи ей, чтобы перестала визжать.

– Не поможет, – на удивление спокойно проговорил Грифитс.

Порыв ветра наклонил яхту, ставшую бортом к волнам. Кэтрин уцепилась за топчан и запричитала.

– Сейчас перевернемся!.. Утонем!..

– Она права, – произнес Джон. – Если не выставить парус, перевернемся к чертовой матери. А плавает она хреново.

– Только без глупостей. – Боцман отпустил противника.

Грифитс сел, перехватил рею, повернул парус, замотал конец на тумбе, взялся за руль. Яхта закачалась, выровнялась, ветер надул треугольный парус. Нос вновь стал резать волны. Мужчины смотрели друг на друга, тяжело дышали. Никто не изъявлял желания продолжить схватку. Кэт вскарабкалась на лежак, прикрылась полотенцем.