От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

Хотя Польша не была участником Мюнхенской конференции, но и ее роль в период подготовки соглашения о расчленении Чехословакии весьма неприглядна. В период чехословацкого кризиса она занимала прогерманскую и провенгерскую позицию, рассчитывая усилить свое политическое влияние в Центральной Европе, особенно на Венгрию и Румынию. Польша претендовала на Тешинскую и Фриштатскую области в Силезии и «доступ по железной дороге до станции Богумин (Одерберг)», о чем имеется документальное подтверждение в письме министра иностранных дел Польши Ю. Бека польскому послу в Германии Ю. Липскому от 19 сентября 1938 года. В письме содержались конкретные директивы, которых посол должен придерживаться в беседе с германским рейхсканцлером. В этом же документе Бек, оправдывая территориальные притязании Польши, откровенно заявлял: «Чехословацкую Республику мы считаем образованием искусственным, удовлетворяющим некоторым доктринам и комбинациям, но не отвечающим действительным потребностям и здравым правам народов Центральной Европы»[305]. В этом же послании подчеркивалось, что «Польша считает вмешательство Советов в европейские дела недопустимым», и содержалась похвала польскому правительству, которое «благодаря занимаемой им позиции парализовало возможность интервенции Советов в чешском вопросе в самом широком значении». Кроме того, Польша, лично не заинтересованная в том, чтобы СССР пришел на помощь Чехословакии, оказала сильное давление на румынское правительство, чтобы оно отказало в праве прохода советских войск через свою территорию, точно так же, как она отказала в этом праве прохода через свою территорию[306].

Польша, заручившись поддержкой Гитлера, приняла участие в расчленении Чехословакии. 30 сентября 1938 года польский посланник передал министру иностранных дел Чехословакии ноту, в которой ультимативно предъявлялись требования уступить три района в Силезии: Фриштат, Тешин, Яблунков. Ответ необходимо было дать в течение суток. 1 октября 1938 года чехословацкое правительство капитулировало и перед польским ультиматумом[307].

В соответствии с Мюнхенским соглашением и на основании директивы ОКВ от 30 сентября 1938 года оккупация немецкими войсками Судетской области проводилась поэтапно в период с 1-го по 10 октября. Уже 1 октября 1938 года германские войска под командованием генерал-полковника В. фон Лееба пересекли германо-чешскую границу[308].

СССР решительно осудил Мюнхенское соглашение. Советское правительство, как отмечалось в сообщении ТАСС от 2 октября 1938 года, «не имело и не имеет никакого отношения к конференции в Мюнхене и к ее решениям»[309].

В связи с распространением западной печатью слухов о якобы согласованной линии поведения Великобритании, Франции и СССР, ТАСС 4 октября 1938 года сообщил: «Никаких совещаний, а тем более соглашений между правительствами СССР, Франции и Англии по вопросу о судьбах Чехословацкой Республики и об уступках агрессору не происходило»[310].

5 октября 1938 года Э. Бенеш сложил с себя полномочия президента и покинул страну. 7 октября под давлением Берлина чехословацкое правительство признало автономию Словакии, а 8 октября – автономию Закарпатской Украины. Само государство стало именоваться «Чехо-Словакия». 2 ноября Германия и Италия на первом Венском арбитраже приняли решение о передаче Венгрии южных районов Словакии, а также Закарпатской Украины. Это было новое нарушение территориальной целостности Чехословакии при молчаливом согласии Великобритании и Франции.

6 декабря 1938 года Боннэ и Риббентроп подписали франко-германскую декларацию: «Мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией представляют собой один из существеннейших элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира»[311].

Мюнхенский сговор разрушил последние остатки Версальской системы и явился со стороны Великобритании и Франции «приглашением» Германии к дальнейшей экспансии, в том числе и на Востоке. Их действия подорвали возможность создания системы коллективной безопасности и деятельность Лиги Наций, которая практически утратила свою дееспособность. Великобритания и Франция продемонстрировали готовность обеспечения собственной безопасности за счет принесения в жертву интересов других стран. В то же время подобные действия показали минимальные возможности малых стран изолированно сопротивляться своекорыстной политике более могущественных крупных государств. Для Третьего рейха вопрос состоял не в том, чтобы освободить немецкое население в Судетской области Чехословакии, а в том, чтобы освободиться от условий Версальского договора, нейтрализовать Чехословакию, обесценить советско-французский договор о взаимной помощи, упрочить геостратегические позиции в центре Европы и устранить препятствия на пути продвижения Германии на Восток.

Для советского руководства, отстраненного мюнхенцами от участия в решении судьбы Чехословакии, все более очевидной стала невозможность создания системы коллективной безопасности в сложившихся условиях международной изоляции СССР. Более того, руководство страны не могло не учитывать вероятность создания единой антисоветской коалиции, особенно в условиях поддержки политики Мюнхена со стороны США, непосредственного участия Польши и Венгрии в разделе Чехословакии и полного одобрения соглашения правительством Японии. В обстановке возрастания угрозы войны со стороны нацистской Германии у политического и военного руководства Советского Союза вряд ли была иная альтернатива, кроме как исходить из интересов и возможностей собственной страны, будь то в военной или в экономической области, а также в сфере дипломатии.

Япония, придерживавшаяся принципа самоизоляции и долгое время находившаяся на «задворках» мировой политики, в середине XIX века благодаря реформам Мэйдзи (1867–1868) императора Муцухито решительно встала на путь проведения буржуазных социально-экономических преобразований и в короткие сроки заняла достойное место среди ведущих держав мира. При этом, однако, становление Японии как мощной тихоокеанской державы происходило не только мирным, но и военным путем. В принципе, здесь не было чего-то необычного: практически все мировые державы пришли к своему статусу через войны и конфликты со своими соседями. Такова была логика исторического развития того времени. Небольшое островное государство крайне нуждалось в ресурсах для своего развития, и поэтому наиболее легким и «естественным» для той эпохи колониальных захватов стало стремление Японии решить свои проблемы военным путем. Сначала последовал ряд конфликтов и войн с Китаем, в результате чего Япония добилась некоторых преимущественных прав в этой стране, где уже вовсю хозяйничали западные державы. Затем был осуществлен захват Кореи. Наконец, когда интересы России и Японии столкнулись в Маньчжурии и на Корейском полуострове, вспыхнула русско-японская война 1904–1905 годов, в результате которой Россия потерпела поражение, а Япония приобрела новые территории (южную часть острова Сахалин и часть Курильских островов), а впоследствии в 1910 году аннексировала Корею. С того времени российско-японские противоречия стали одними из основных в сложной системе взаимодействия национальных интересов различных государств на Дальнем Востоке.