Дьявол из Огайо - Дарья Полатин

вырваться из этого фарса.

– Ерунда, – ответила мама. – Дани, ты не могла бы принести посуду для каждого?

– У меня много работы, – снова попыталась я.

– Джулс, ты должна поесть с нами, – сказала Мэй. – Думаю, тебе понравится то, что я приготовила.

Я уставилась на нее. После того как она предала меня, став спутницей Себастьяна, как она смеет притворяться моей подругой?

– Какое тебе дело до того, что мне нравится? – с вызовом спросила я.

Мама уставилась на меня, Хелен и Дани тоже. Они были удивлены моей вспышкой, но мне было все равно. Они не знали, что Мэй сделала со мной.

– Что-то случилось? – спросила мама.

Я уставилась на Мэй, не решаясь рассказать им о случившемся.

Мэй недоуменно посмотрела на меня.

– Да, Джулс, что случилось? – спросила Мэй.

Я была ошеломлена. Я не могла поверить, что она так поступает, особенно на глазах у моей семьи.

– Джулс. – Мэй шагнула ко мне, ее голос был слащавым. – Мы должны поесть все вместе.

– Почему? – требовательно спросила я, скрестив руки на груди.

– Потому что, – улыбнулась Мэй, – так принято в семье.

Мама и сестры уставились на меня. Не желая окончательно раскачивать лодку, я с трудом дотерпела до конца ужина. После того как я умяла Дурацкий Фермерский Пирог Мэй, который, как ни неприятно было признавать, оказался довольно вкусным, я откланялась и поспешила в комнату Дани, где и осталась до конца вечера.

Когда пришло время ложиться спать, я внимательно прислушалась, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет и я ни на кого не наткнусь.

Но это не сработало.

Выходя из ванной, я чуть не столкнулась с Мэй.

– Привет, Джулс.

– Ты серьезно? – воскликнула я. – «Привет, Джулс»?

Она недоуменно уставилась на меня.

– Я не понимаю.

Ей надо вручить «Эмми» за то, что она ведет себя так, будто действительно ничего не понимает.

– И это все, что ты хочешь мне сказать? – Она не ответила, и я продолжила настаивать: – А как насчет Себастьяна?

Мэй опустила глаза в пол. Я сложила на груди руки, ожидая ее ответа.

Наконец она произнесла:

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Я покачала головой.

– Я действительно не могу поверить во все это.

Она нахмурила лоб.

– Правда, Джулс, я не понимаю, чем ты расстроена.

Я была настолько поглощена гневом, что не могла вымолвить ни слова. Неужели она не понимает, что предала меня, согласившись пойти на вечеринку с Себастьяном? Во-первых, она даже не сказала мне об этом сама, что было совершенно не красиво, и во‐вторых, она знала, что он мне нравится!

Мне нужно было немедленно избавиться от ее присутствия, и я обошла ее.

– Спокойной ночи, – крикнула она мне вслед, пока я бежала по коридору.

Когда мы с Дани готовились ко сну, я рискнула спросить:

– Что ты думаешь о Мэй?

– А что я о ней думаю? – ответила она, забираясь под розовое покрывало.

– Ну, например, доверяешь ли ты ей?

Дани повернулась ко мне, и я выключила свет. В темноте было легче разговаривать.

– Конечно. Я имею в виду, что иногда она какая-то странная, как будто зажатая или что-то в этом роде. Как будто она не знает, как себя вести. Но, опять же, ты тоже иногда бываешь такой.

Это был не тот ответ, который я ждала. Я вздохнула, укладываясь на раскладушку.

– Я бы не волновалась об этом, Джулс, – посоветовала сестра. – Она просто привыкает к новой семье.

– Наверное. – Я не хотела с ней соглашаться, но в ее словах был смысл.

– К тому же, – добавила она, – в эти выходные она возьмет меня покататься на лошадях.

– Что?! – Я вдруг резко проснулась.

– Она умеет ездить верхом, поэтому собирается научить меня. Мама отвезет нас в воскресенье. Мы поговорили об этом после того, как ты практически сбежала с ужина. Хелен тоже может поехать!

Я не могла в это поверить: Мэй пыталась выжить меня из моей собственной семьи.

В те выходные, в субботу, у меня был волейбольный матч. Я напомнила маме об этом утром, когда она поставила свой термос с чаем в раковину, не ополоснув его. Я удивилась, почему она так рано уходит. Мама пообещала быть на игре, но не пришла.

Стейси снова подвезла меня до дома. Если так пойдет и дальше, она начнет думать, что мы действительно подруги. Я пошла на кухню за соком и увидела, что мама ставит на плиту чайник.

– Почему ты не была на моем матче?

– На каком матче? – спросила мама.

– На том, о котором я говорила тебе утром. Ты не пришла.

– О, мне так жаль, дорогая. Мне нужно было пройтись по магазинам вместе с Мэй. Ботинки, которые мы ей купили, так хорошо сидят, что я подумала, что нужно купить вторую пару.

Это было очень необычно для моей мамы – забывать о таких вещах.

– Ты должна была хотя бы написать мне.

– Ты права. Я должна была, – признала она. Мне было трудно по-прежнему злиться, ведь она выглядела такой расстроенной из-за того, что забыла. – Как я могу загладить свою вину?

Наконец-то это стало похоже на прогресс.

– Нам нужно обсудить нашу поездку, – напомнила я ей.

Мы с мамой все еще не определились с планом нашей поездки в Чикаго. Было так много музеев, галерей, выставок, которые я хотела увидеть, и нам нужно было составить план, чтобы заказать билеты и не пропустить ничего из этого.

– И, – добавила я, – мы должны обсудить кое-что еще.

Я хотела, чтобы она прониклась идеей подарить мне новый фотоаппарат к Рождеству, чтобы я могла использовать его в поездке и для создания фотографий «Людей, которых вы не знаете».

– Конечно, – ответила мама, рассеянно доставая из сумки какие-то папки.

– Круто, я пойду возьму свой блокнот!

– О, не сейчас, милая. – Мамины слова заставили меня замереть на месте. – У меня слишком много работы, которую нужно успеть сделать. Давай займемся этим в другой раз.

– Когда? У тебя больше никогда ни на что нет времени! – выпалила я.

Мама видела, что я расстроена.

– Прости, Джулс, слишком много всего произошло. Я прошу прощения, что пропустила твой матч, это было неправильно.

Я понимала, что она не лжет; казалось, что ее мысли постоянно крутятся в голове, как пленка в старом кинопроекторе.

Она подошла ко мне и пригладила мои растрепанные волосы.

– Я так горжусь тобой – тем, как хорошо ты учишься в школе, и рубрикой, и всеми твоими новыми друзьями. И больше всего я рада, что ты взяла Мэй под свое крыло. Это действительно много для меня значит.

Я совсем не так представляла себе последствия моего выговора маме