Власть меча - Уилбур Смит

– Куда мы едем? – спросил он после очередного долгого молчания. Они проезжали мимо бунгало.

– Тише! Покажу, когда приедем.

Тропа сузилась, стала более неровной. Шаса сомневался, что кто-нибудь ходил здесь в прошлые месяцы, кроме мелких лесных зверьков, все еще живших близ шахты.

Наконец тропа окончательно исчезла у основания холма, и Аннелиза слезла с пони.

– Оставь лошадь здесь.

Он стреножил пони и с интересом осмотрелся. Он никогда еще не забирался так далеко вдоль подножия горы. Они ушли от бунгало не меньше чем на три мили.

Под ними глубоко вниз уходила крутая осыпь, земля была изрезана ущельями и трещинами, заросшими густым колючим подлеском.

– Пошли, – приказала Аннелиза. – У нас мало времени. Скоро стемнеет.

Она нырнула под ветку и двинулась вниз по склону.

– Эй! – предупредил Шаса. – Не спускайся. Поранишься.

– Испугался! – насмешливо сказала она.

– Нет.

Насмешка обожгла его, и они вдвоем спустились по каменистому склону. Один раз Аннелиза остановилась, чтобы сорвать с куста гроздь желтых цветов, и они продолжили спуск, помогая друг другу в трудных местах, пролезая под колючими ветвями, покачиваясь на камнях и перепрыгивая через провалы, как горные кролики, пока не достигли дна ущелья и не остановились перевести дух.

Шаса откинулся назад и посмотрел вверх, на утес, крутой, как стена крепости, но Аннелиза потянула его за руку, чтобы привлечь внимание.

– Это тайна. Поклянись, что никому не скажешь, особенно моему брату.

– Хорошо, клянусь.

– Нет, ты должен сделать это правильно. Подними правую руку и приложи другую к сердцу.

Она заставила его дать торжественную клятву, потом взяла за руку и провела через груду поросших мхом камней.

– Наклонись!

Шаса послушался. Тогда она отвела поросшую густой листвой ветку, которая закрывала углубление среди камней. Шаса ахнул и отступил, наполовину выпрямившись. Углубление было устроено как склеп. На полу стояли кувшины с дикими цветами, но цветы увяли и высохли. За цветами небольшой пирамидой лежала груда белых костей, ее венчал человеческий череп с пустыми глазницами и желтыми зубами.

– Кто это? – спросил Шаса, в суеверном страхе вытаращив глаза.

– Ведьма горы. – Аннелиза взяла его за руку. – Я нашла здесь кости и сделала это место волшебным.

– Откуда ты знаешь, что это ведьма?

Шасу охватил суеверный страх, и его голос дрожал.

– Она мне сама сказала.

Это вызывало в воображении такие страшные картины, что Шаса не стал дальше расспрашивать. Кости и череп сами по себе были достаточно страшны, а голоса с того света в сотни раз хуже, и у Шасы волоски на шее и на предплечьях встали дыбом. Он смотрел, как девушка меняет увядшие цветы на свежие желтые гроздья акации. Потом она присела и снова взяла его руку.

– Ведьма дарит тебе одно желание, – прошептала она, и Шаса задумался. – Чего ты хочешь?

Она потянула его за руку.

– Я могу пожелать что угодно?

– Да, все что угодно, – подтвердила она, выжидательно глядя ему в лицо.

Шаса взглянул на побелевший череп, и его страх рассеялся; внезапно его охватило новое ощущение. Словно кто-то потянулся к нему; это было ощущение тепла и уюта, какие он раньше испытывал только в детстве, когда мать подносила его к груди.

На темени у черепа еще сохранились обрывки сухой кожи, похожей на коричневый пергамент, и крошечные зернышки черных волос, мягкие пушистые маленькие шарики, как на голове цивилизованного бушмена, который пасет молочных коров на станции по дороге в Виндхук.

– Все что угодно? – повторил он. – Я могу пожелать что хочу?

– Да, все что хочешь.

Аннелиза прижалась к нему. Она была мягкая и теплая, и от ее тела сладко пахло молодым потом.

Шаса наклонился вперед, коснулся белой кости лба, и ощущение тепла и уюта стало сильней. Он почувствовал ласковое милосердие и любовь – да, любовь, как будто его увидел кто-то, кто глубоко его любит, кому он дорог.

– Я хочу, – негромко, почти шепотом, почти мечтательно, сказал он, – обладать огромной властью.

Ему показалось, что при прикосновении к черепу пальцы его закололо, словно разрядом статического электричества, и он резко отдернул руку.

Аннелиза досадливо вскрикнула и отодвинулась от него.

– Дурацкое желание. – Она рассердилась. Он не понимал почему. – Глупый мальчишка! Ведьма не выполнит такое глупое желание. – Она вскочила и отвела ветку от входа в нишу. – Уже поздно. Пора возвращаться.

Шаса не хотел уходить и медлил.

Аннелиза позвала со склона:

– Пошли, через час стемнеет.

Когда он добрался до тропы, она сидела на камне лицом к нему.

– Я поранилась.

Она произнесла это как обвинение. Оба раскраснелись и запыхались после подъема.

– Извини, – ответил он. – Где поранилась?

Девушка приподняла юбку до середины бедра. Ветка репейника поцарапала ее, и на гладкой внутренней поверхности ляжки алела длинная царапина. Кожа была едва задета, но все же цепочка капель краснела, как ожерелье из крошечных рубинов. Он смотрел на это, словно зачарованный, а она снова села спиной к камню, подняла колени и развела бедра, прижимая смятую юбку к промежности.

– Смажь слюной, – приказала она.

Он послушно склонился между ее ног и послюнил палец.

– У тебя палец грязный, – укорила она.

– Что же делать? – растерялся он.

– Языком послюни. Языком.

Он еще больше наклонился и коснулся раны кончиком языка. Лизнул. У ее крови был солоноватый необычный вкус.

Она положила руку ему на шею и погладила густые темные кудри.

– Да, вот так, очисть ее, – шептала она. Ее пальцы вцепились в волосы Шасы, она держала его голову, вжимая в свою кожу, а потом нарочно начала направлять ее все выше, другой рукой поднимая юбку по мере того, как поднимался его рот.

Заглянув между ее расставленных бедер, Шаса увидел, что она сидит на одежде, на белой ткани с розовыми цветами, и потрясенно осознал, что за те несколько минут, что она оставалась одна, она сняла панталоны и постелила на мох камня. Под юбкой ничего не было.

* * *

Шаса проснулся внезапно и не сразу понял, где он. Под спиной твердая земля, в плечо впились камни, какая-то тяжесть на груди мешает дышать. Он замерз, его обступила темнота. Топнул и фыркнул Пресвитер Иоанн, и Шаса увидел его голову на фоне звезд.

Неожиданно он вспомнил. Нога Аннелизы лежала на его ноге, лицом девушка прижималась к его горлу, а ее тело давило ему на грудь. Он оттолкнул ее так резко, что она проснулась с криком.