Тень твоего поцелуя - Джейн Фэйзер

– Не мешало бы.

– Я так и думала, – с нескрываемым самодовольством заключила Луиза.

Робин предпочел этого не заметить.

– Итак, куда мы поедем сначала?

– Посмотреть петушиные бои или травлю медведей, – не задумываясь, ответила спутница. – В Испании они тоже бывают, но дамам их смотреть не полагается. А мне ужасно хочется там побывать.

– Будь по-вашему, – пожал плечами Робин.

Если у Луизы сильные нервы, может, ей и понравятся подобные зрелища, но Робин серьезно в этом сомневался.

Он вспомнил, как Пиппа лет в десять уговаривала отчима взять ее на травлю медведей. Вопреки возражениям жены лорд Хью повез туда падчерицу. Они вернулись задолго до окончания жестокой забавы. Несчастная, бледная как смерть, девочка еще несколько дней мучилась от рвоты. Робин был склонен последовать примеру отца. Пиппе всегда нужно все увидеть собственными глазами, во все сунуть нос, и Луиза, похоже, сделана из того же теста.

Луиза зачарованно смотрела по сторонам, пока они проезжали по мостовым столицы. Вокруг столько людей: пьяницы вываливаются из таверн, компании молодых придворных полушутя обмениваются ударами шпаг у стен зданий. Ночные стражники несут фонари для освещения более широких улиц, и Робин старался избегать отходивших от них темных переулков.

По пути Робин показывал достопримечательности. Луиза почти не выказала интереса к собору Святого Павла на вершине Ладгейт-Хилл, зато была буквально потрясена Лондонским мостом, все еще «украшенным» ужасающими останками последователей Уайатта: полусгнившие клочки плоти по-прежнему держались на черепах, пряди высохших волос болтались на ветру, пустые глазницы вперились в бесконечность.

Впереди во мраке смутно белела массивная глыба лондонского Тауэра.

Однако мерзкое зрелище ничуть не обескуражило девушку: на родине она видела куда ужаснее.

– Мне хотелось бы попасть на мост, когда откроются лавки, – вздохнула она. – Это все равно что город в городе. Столько домов и магазинчиков.

– Наш путь лежит через мост, – сообщил Робин, оглядываясь и поднимая брови, – если, разумеется, вы по-прежнему настроены посмотреть петушиные бои.

Луиза сунула руку за корсаж платья и вытащила увесистый кошель.

– Я хотела бы сделать ставку, – шепнула она. – Род Мендоса известен искусством в игре, но я еще ни разу не имела возможности убедиться, что это тоже у меня в крови.

– Вот как? – кивнул Робин. – Может, вам не следует стремиться узнать, так ли это. Игра порой становится причиной гибели человека, особенно если запустит в вас свои коготки.

– О, не думаю, – пренебрежительно пожала плечами Луиза. – У нас очень глубокие карманы. В моей семье было выиграно и проиграно не одно состояние.

Робин, не ответив, спешился напротив убогого домишки, так неуклюже втиснутого между соседними зданиями, что казалось, будто они поддерживают его с обеих сторон. Сняв Луизу с седла, он бросил поводья одному из готовых услужить оборванцев, теснившихся вокруг.

Луиза ощутила дрожь нерешительности. Вонь стояла невыносимая, и мальчишки были чересчур близко: грязные руки тянули за юбку и передник, бесцеремонно ощупывали тело. Осознав, что ее грубо лапают, девушка принялась яростно отбиваться. Двое увернулись от нее, что-то скандируя, и хотя значения слов она не понимала, выражение лиц было достаточно красноречиво.

Робин поймал сорванцов и, верша справедливое правосудие, стукнул лбами друг о друга. Они с воем повалились на колени посреди вымощенной булыжниками мостовой. Остальные отступили под его разъяренным взглядом.

– По-моему, вы сказали, что я не привлеку ненужного внимания, – прошипела Луиза, когда он вталкивал ее через плохо пригнанную дверь в смрадный коридор.

– Я ошибался, – мрачно буркнул Робин. – Но будь вы одеты в свой обычный наряд, уже валялись бы на улице с перерезанным горлом.

– А вы? Вы защитили бы меня! – воскликнула она.

– По крайней мере попытался бы, – согласился Робин и резко добавил: – Но я не преувеличиваю своих возможностей и вам советую. Я не ангел-хранитель, Луиза. Вам нужно держать глаза и уши открытыми и вести себя осторожно.

– Но они всего лишь дети и не могут тягаться с вами!

– Есть дети и дети, – поправил он. – Кроме того, их было достаточно много, а через секунду стало бы вдвое больше.

Немного присмиревшая Луиза позволила взять себя за руку и повести навстречу оглушительным воплям и поощрительным выкрикам, доносившимся из-под закрытой двери. А когда Робин открыл дверь, Луиза едва не лишилась чувств: голова мгновенно пошла кругом от запахов крови, эля, немытых тел.

Она с омерзением уставилась на круг красных, алчных, блестящих физиономий. Из широко разинутых ртов несся торжествующий вой. Все подались вперед, к импровизированному рингу. Сначала она не смогла разглядеть, что там творится. Потом не посмела.

Сдерживая тошноту, она уткнулась головой в широкую грудь Робина.

Тот в очередной раз понял, что отец всегда прав, и поспешно повел девушку обратно, где пропитанный миазмами воздух показался ей свежим, как луг с маргаритками.

– Теперь травля медведей? – осведомился он спокойно, забирая поводья у все еще державшего коня бродяги.

Луиза покачала головой:

– Нет, не думаю. И вообще вам не следовало приводить меня сюда.

– Не следовало. Но в этом случае ваше любопытство так и не было бы удовлетворено, и вы скорее всего обвинили бы меня в том, что я еще хуже вашей дуэньи.

– Вы правы, – призналась Луиза так жалобно, что Робин, не задумываясь, нагнулся и поцеловал уголок ее рта.

– Мы все совершаем ошибки, – утешил он. – Сосчитать невозможно, сколько я их наделал в свое время.

Луиза погладила то место, до которого дотронулись ее губы.

– У вас есть преимущество опыта.

– Да, можно сказать и так, – рассмеялся он. – Не огорчайтесь, Луиза. Пользуйтесь преимуществами моего опыта, он полностью в вашем распоряжении.

Он усадил ее на подушку и едва прыгнул в седло, как над рекой прокатился оглушительный раскат грома. Конь вскинул голову и принюхался к ветру, нерешительно переминаясь на деревянном мосту.

– Давайте-ка убираться отсюда, – бросил Робин, тронув сапогами конские бока.

Животное пустилось галопом, и Луиза вновь прильнула к спине Робина. На мосту вдруг все стихло.

Толпы уличных мальчишек растворились в темноте дверных проемов. Молния расколола небо.

– Куда мы едем?

– Туда, где тепло и сухо. И где я могу спокойно выпить портера, а вы – испытать удачу, бросив кости, – перекрикивал он свирепый ветер и рев волн, ударявшихся о берега.

И тут разверзлись хляби небесные. С черного неба хлынули ливневые потоки. Молнии сверкали, гром гремел, а конь бешено мчался по быстро пустеющим улицам.