Возвращение катаров - Хорхе Молист

Женщина остановилась, укрытая парапетом стены, рядом с открытым участком.

Приближалось первое мартовское утро. Звезды сверкали в холодном небе.

Карен присела на камень и посмотрела на свой дом: он с трудом различался на другой стороне укреплений. Ее дети, муж и мать находились там. Да хранит их милостивый Господь. Ее глаза наполнились слезами, стоило ей подумать о родных.

Она ощущала мир в душе и вспомнила, как когда-то король Арагонский любил ее. Она была прекраснейшей из прекрасных, благороднейшей из благородных. Ее воспевали все трубадуры, ее добивались все рыцари Окситании, Прованса, Арагона и Каталонии. Ее зеленые глаза околдовывали, голос соблазнял. Завистники называли ее ведьмой.

Она не была рождена для унижений и никогда не доставит этого удовольствия инквизиторам.

На черном небе появились синие полосы, они позволяли различить горы на западе и юге. Светало. Карен была спокойна, как тот, кто не испытывает сомнений.

Не торопясь, она сняла меховые ботинки и, достав свои бальные туфли из широких карманов пальто, надела их. Скинула пальто и осталась в пышном платье, в котором обычно танцевала на балах. «Королевское платье», — подумала Карен, она надевала его, когда ждала Педро, и в нем с ним попрощалась.

Ледяной, безжалостный ветер заставил дрожать все тело. Но Карен уже не ощущала его, ведь она все еще сохраняла внутри тепло, переданное ей Бертраном.

Она снова взглянула на звезды и начала молитву:

— Отче наш, иже еси на небеси. Да приидет Царствие Твое. — Она сделала три медленных шага и встала в проеме крепостных стен. Карен чувствовала тепло горячего поднимающегося воздуха и видела, как синяя полоса неба уступает место более светлому цвету. — Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. — Она услышала, как что-то ударилось в парапет рядом с ней. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

Она подошла к краю и оказалась в потоке горячего воздуха. Карен посмотрела вниз и сквозь слезы увидела притягивающий ее огонь, который извивался внизу, как дракон в ожидании жертвы.

Послышался свист другой стрелы. Внизу кричали враги.

— И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим…

Еще одна стрела.

И Корва взлетела. Она, как черная ворона, полетела по свету, чтобы распространять ересь. Так рассказывали потом католики, называвшие ее ведьмой.

На самом деле она нырнула в огонь, как научилась когда-то нырять с лодок в Средиземном море, где ее отец был послом Тулузы в Барселоне.

Корва погрузилась в пылающее море, вуаль ее любимого платья и некогда прекрасные иссиня-черные волосы превратились в жар и свет.

— И не дай нам упасть…

В ее душе по-прежнему был мир.

Ее падение в самый центр костра подняло в воздух облако сверкающих искр, которые вместе с раскаленным воздухом поднялись к восходящему солнцу. И все-таки они не долетели до недосягаемых и холодных звезд, невозмутимо наблюдавших конец благородной Корвы.

Карен очнулась от видения. Она была в своей кровати, в собственной квартире в Лос-Анджелесе. Теплые простыни приятно ласкали кожу. Кошмар наконец завершился. То, чего она так желала и так стремилась достичь на церемониях с катарским гобеленом, только что случилось во сне. Ей хотелось запечатлеть в памяти все увиденное и пережитое. Но разве она смогла бы это забыть? Наконец-то ей удалось разблокировать память и дойти до конца цикла. И сейчас, после преодоления боли и тоски, чувство было глубоким и возвышенным. Какая ужасная и то же время прекрасная история! Никогда ей не забыть эти пережитые моменты. Пережитые когда? Несколько секунд или веков назад?

Карен вытянула вперед руки. Перед глазами все еще стояли увиденные образы. Руки искали кого-то, но нащупали только пустоту. Ей недоставало тепла другого тела, тела Хайме.

Где же он? Сбежал. Она звонила ему домой и в десять, и в одиннадцать, и в двенадцать, но услышала лишь голос на автоответчике. Она посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. Три часа ночи, а он где-то там, затерянный среди бесконечных ночных развлечений этого гиганта по имени Лос-Анджелес.

Хайме ее боялся. Да, боялся ее и своей клятвы верности и покорности, которую дал катарам. Боялся потерять свою независимость, истинное наследство своей семьи, которое, как и всякая утопия, никогда не превратится в монеты.

Он сбежал. Насколько далеко? Надолго ли? Карен этого не знала, но желала, чтобы он вернулся поскорее. Прямо сейчас! Ей был нужен кто-то, чтобы поделиться волшебными впечатлениями этой ночи, и особенно Хайме. Она знала, что он вернется. Никто и никогда не мог сопротивляться необходимости завершить цикл духовной памяти, один раз его начав. Хайме захочет снова оказаться в образе короля Педро и не остановится, пока не дойдет до конца. Даже если это заставит его страдать. Даже если это превратит его в раба прошлого и отнимет часть свободы.

Карен встала с кровати, пошла на кухню, достала из холодильника бутылку виски, щедро налила в стакан и разбавила водой. Она подошла к большому окну в гостиной, погасила свет и отодвинула штору. Ночь была тиха, и растущая луна сверкала. Карен села на белый ковер и с благодарностью посмотрела на свою старую хлопчатобумажную ночную рубашку, которая была совсем не сексуальной, зато хорошо грела. Она любовалась огнями города. Он был где-то там и вернется к ней, хоть и сам не знает пока об этом.

Карен знала, что ей надо просто подождать. Так же, как она делала это раньше, уже много раз. Только дождаться, пока он придет. И он придет.

Она пристально посмотрела в темноту.

— Приди.

37

Рикардо обнаружил Марту на танцполе в компании мужчины. У девушки были красивые черные волосы и выразительные глаза, на вид ей было лет тридцать. Юбка короткого темного платья подчеркивала крутые изгибы бедер, а ниже слегка расширялась, демонстрируя длинные, мускулистые, хорошо выточенные ноги. Она была грациозна и хорошо двигалась. Не обращая никакого внимания на спутника Марты, Рикардо попросил девушку, танцующую рядом, позвать Марту, так как музыка была слишком громкой. Когда Марта посмотрела на Рикардо, он жестом показал, чтобы она подошла.

— Марта, я хочу представить тебе моего лучшего друга, Хайме, — сообщил он Марте. — Я ему много рассказывал о тебе, и он мечтает познакомиться, — беззастенчиво соврал он.

— Очень приятно.

— Мне тоже.

Они протянули друг другу руки.

— Я вас оставляю, у меня есть одно дельце. Но до этого я хочу переговорить с Мартой, — сказал Рикардо и потянул за собой девушку. Затем он что-то долго шептал ей на ушко, бросая хитрые взгляды на Хайме.

Марту все это, похоже развлекало, и она смотрела на Хайме с улыбкой, которая становилась более или менее широкой в зависимости от поворотов рассказа Рикардо.

— Посмотрим, как ты будешь себя вести, — напутствовал он, уходя.