Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин

– Вернулся?! – тревога отхлынула, словно растворилась в затхлом воздухе. Ну что ж, отлично. – С побратимом?

– Нет.

Лилия поджала губы. Девушку душило негодование: в ее глазах победа придавала хоть какой-то смысл поступкам ее мужчины. А теперь исчезло последнее оправдание. Выходит, она страдала здесь, изводила себя лишь для того, чтобы драгоценный Лешага мог прогуляться и поохотиться на волкоглавых?! «С чего это вдруг я решила, что он защищал нас? Этот авантюрист просто обожает убивать. Может, и меня убьет, если вдруг чем-то его прогневлю? Чудовище, хладнокровное и жестокое чудовище. И нужна я ему, как дохлый кролик!»

– Он велел передать, – все так же, без следа эмоций, вещал послушник, – что, как только переговорит с отцом Настоятелем, сразу же придет.

– Ах, как любезно! – с деланым восторгом отозвалась Лилия. – Высокий господин почтит меня своим визитом.

– Он так сказал.

– Закрой дверь с той стороны! – она бросила об пол опустошенную чешуйчатым миску.

* * *

Сопровождающий открыл дверь кабинета и склонил голову.

– Отец Настоятель просил вас подождать его здесь. Он скоро будет.

Первое, что, войдя, увидел Лешага, был Марат, стоящий у книжных полок.

– Ну как? – чешуйчатый бросился к наставнику.

– Плохо. Вот настолько не успел, – Леха выставил фалангу указательного пальца. – В последний миг прорвы на спину кинулись, – воин почувствовал, что пытается оправдаться перед драконидом, и замолчал.

– Лешага, – переходя на конспиративный шепот, быстро заговорил самозваный ученик, – сейчас сюда Сохатый придет, начнет тебя уговаривать остаться, говорить, как ты нужен, обещать помощь. Не верь ему! У него кольцо! Ну, помнишь, я тебе рассказывал возле нашего селения, когда ты засаду готовил. Он – один из девяти главных прислужников Темного Властелина.

Сохатый был задумчив. Наклонив голову, он исподлобья глядел на вжавшегося в спинку железного стула возницу. Хотя ученик Бирюка потерпел фиаско и едва спасся, его собственный эксперимент прошел вполне успешно. Более того, результат превзошел ожидания. Даже такой искусный воин, как Лешага, не способен преодолеть барьер. Но зато непреодолимую границу без малейших проблем пересекает вот это невзрачное существо людского племени. Ладно бы прорвы, те просто не ведают, что такое страх. Может, это следствие мутации, а может, какие-то неведомые прививки.

Судя по книгам, хранившимся в здешней библиотеке еще задолго до Того Дня, в разделе для служебного пользования существовали такие диковинные препараты, что превращали человека в животное, а иногда в почти неуязвимое животное. Но то волкоглавые. А их пленницы – они ведь тоже уходят за Рубеж! Значит, либо по сей день существует какое-то противоядие, дающее невосприимчивость к тотальному ужасу, либо, что вероятнее, где-то здесь, у бетонного холма, имеются ворота, такие же невидимые, как сам барьер. Как показал опыт с Лешагой, невидимые, но проходимые. По неведомой команде, поступающей неизвестно откуда, кто-то открывает их, а затем закрывает. Понять бы, отворяется «калитка» в непроницаемом барьере по чьему-то прямому указанию, или существует некая система паролей, опознания «свой – чужой». Как бы то ни было, стоит рискнуть!

– Ты бывал там, за Рубежом?! – резко, точно ожег бичом, спросил отец Настоятель.

– Да, господин, – возница и не думал запираться. Люди, все в темных блузах, однообразных масках с прорезями для глаз и автоматами в руках, произвели на него сильное впечатление. – Я там живу.

– Как же ты преодолеваешь границу Ужаса?

– Какую границу, мой господин?

«Вот оно как, – удивился Сохатый. – Похоже, бедолага представления не имеет о Рубеже».

Он не сомневался, что пленник говорит правду. Картины, возникающие в сознании бедняги, тотчас же представали перед внутренним взором преемника Майора. Ничего серьезнее отточенных, подобно карандашам, столбов деревянной изгороди ему увидеть не привелось.

– Ладно, оставим. Вернемся к этому позже. Где ты там живешь?

Сохатый тут же увидел хижину, частично вкопанную в землю, с пологой крышей и очагом посреди помещения. Вокруг единственного убогого источника тепла и света ютилось не меньше десятка людей. Может, их было и больше, из темной части хижины раздавались какие-то звуки, похожие на стоны. На них никто не обращал внимания. Дым очага уходил сквозь дыру в крыше и стелился над землей. Сохатый не смог сосчитать, сколько таких домов. В поселке их было много.

– В селении, мой господин, – не замедлил с ответом возница. – Это в полутора днях езды от того места, где ваши люди меня схватили.

– Кто еще там живет?

– Всякие ремесленники. Кто по дереву работает, кто по железу. Я вот с лошадьми управляюсь.

– С семьями? – Отец Настоятель тут же вновь увидел убогую хижину. Все ее обитатели были мужчинами.

– Да уж какое там с семьями, добрый господин. Куда уж нам. Женщин всех дальше ведут, к хозяевам.

– Кто же эти хозяева? – Сохатый насторожился: картинки не было.

– Да почем мне знать? – тоскливо скривился пленник. – Мое дело маленькое – «тпру» да «ну».

– Может, разговоры какие слышал?

– У нас попусту языком не почешешь, волкоглавцы башку враз откусят, и поминай, как звали. Они и без того лютуют. Когда б не хозяйская воля, разом бы всех в клочья порвали. Вот, стало быть, только на хозяев вся надежда.

– А доводилось ли когда к этим самым хозяевам ездить?

– Мне – нет, а лошадей моих однажды туда гоняли. Так через два дня только вернулись – все в мыле, точно гнали их без передыху. Как только не запалили коняг!

«Значит, до центра еще день-полтора хода, – прикинул Сохатый. – Черт, информации крайне мало, но другого случая может не представиться. Надо рискнуть».

– А вернуться желаешь? – спросил он.

– Так оно, знамо дело, лучше бы вернуться, – с опаской поглядывая на гиганта, протянул возница, – от хозяев по своей воле никто не уходит, волкоглавцы, коли сыщут, учинят муку мученическую и смерть лютую. Мне привелось как-то видеть: трое наших из поселка задумали домой податься…

Теперь показательную расправу видел и Сохатый. Растерзанные тела висели на деревьях еще много дней, поедаемые вороньем и лесным зверьем.

– Я подумаю, – отец Настоятель повернулся к двери и уже на пороге кинул через плечо: – Но если ты вдруг решишь перечить мне или устраивать каверзы, то уже сегодня можешь начать проклинать час, когда появился на свет.

– Ох, не взыщите, добрый господин, я и так каждый день его проклинаю…

Но Сохатый уже не слушал его, он шел, раздумывая. «Женщин уводят дальше. Куда-то в центр. Неизвестно, зачем. Причем хозяевам «зарубежья» совершенно все равно, кто перед ним – красотка, вроде той, которую привел с собой Лешага, или чешуйчатое страшилище. Для чего-то они нужны им? Едят они их, что ли?»