Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

— Полагаю, что они должны, хотя я никогда об этом не думал.

— Мудрый всегда одно и то же. О мужчинах, женщинах, детях. О лодках, еде, лошадях, собаках, обо всем. Всегда одно и то же. Нет птиц в старом гнезде, говорят мудрецы, и хороший петух сбежит из старого мешка. Вор, следы вора он видит. Пища от богов это, повара от дьяволов. Все эти вещи в городах повсюду говорят. Вы, молодые парни, смеетесь, а мы, старые ребята, знаем. Наблюдатель, маленькая вещь он всегда видит. Почти всегда, потому что, чтобы увидеть это, он остро должен смотреть. Большая вещь, слишком большая, чтобы остро смотреть на нее, и никто ее не видит.

Обмакнув перо, наверное, в десятый раз, он разделил реку на две:

— Это большой ручей по правому борту. Да? Маленький по левому. Маленький быстро бегает. Трудно плыть вверх. Да? Тем не менее, этот путь ты идешь. — Он нарисовал стрелу на незнакомой земле рядом с ручьем и начал рисовать деревья около него.

Через мгновение я кивнул и сказал:

— Да. Я разберусь.

Вайзер перестал рисовать деревья и разделил маленький ручей:

— То же самое здесь, маленький ты берешь. Маленькая лодка, у тебя?

— Гораздо меньше, чем твоя, — сказал я ему. — Она настолько мала, что я легко справляюсь один.

— Это хорошо. Хорошо! Хороший, сильный ветер ты должен ждать. Понимаешь? Тогда вверх ты можешь плыть. Ближе к берегу, ты должен остаться. Осторожный ты всегда должен быть и легенду не забывать. Хорошую стражу держать. Здесь иногда Паджароку бывает. — Он добавил чернильную точку и начал писать рядом с ней слово: ПАДЖАРОКУ.

— Ты сказал, что он бывает только иногда? — спросил я.

Вайзер пожал плечами:

— Не такой город, как этот ваш город это. Ты увидишь, если туда попадешь. Иногда здесь, иногда там. Если расскажу я, ты мне не поверишь. То, что ты идешь, они знают, и, может быть, они его двигают. Или по другой причине. Или без причины. Не такой, как мой Дорп, Паджароку есть. — Он указал на Дорп, скопление крошечных домиков на его карте. — Не такой, как любой другой город, Паджароку.

Кабачок наклонился над столом, чтобы посмотреть на рисунок:

— Эта река находится практически к западу отсюда.

Лицо Вайзера утратило всякое выражение, и он отложил перо.

— Разве Рог не сможет сэкономить время, отплыв отсюда на запад?

— Возможно, некоторые парни так и делают, — сказал ему Вайзер. — Иногда все в порядке они идут. Иногда нет. То, что здесь я рисую, то, что делает Вайзер, это.

— Но ты же хочешь торговать со всеми городами по дороге, — возразил Кабачок. — Рог этого делать не будет.

— Если бы я сделал так, как ты предлагаешь, и поплыл отсюда на запад, — сказал я, — я бы в конце концов достиг побережья этого большого острова или второго континента, который Вайзер очень любезно нанес на карту. Но когда я это сделаю, то не буду знать, поворачивать на юг или на север, если только не будет видно устья реки.

Кабачок неохотно кивнул.

— При всем моем величайшем уважении к капитану Вайзеру, такая карта, нарисованная от руки, легко может ошибиться на пятьдесят лиг или больше. Предположим, я решил, что она точная, и поплыл на север. Мне легко может потребоваться неделя, чтобы проплыть пятьдесят лиг, лавируя вдоль берега. Предположим, что в конце той недели я повернул назад, чтобы искать на юге. И что устье реки находится в пяти лигах от того места, где я повернул назад. Сколько времени мне понадобится, чтобы найти его?

Вайзер улыбнулся, и Кабачок неохотно сказал:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Просто они собираются улететь, как только их посадочный аппарат будет готов, а сейчас он почти готов. Ты читал это письмо. Любой, кто не прибыл до того, как они уйдут, останется позади.

— Я понимаю, что нельзя терять время, — сказал я ему, — но иногда лучше спешить медленно.[14] — Про себя я подумал, что, возможно, мне удастся совместить оба этих плана, проплыв на север около ста лиг, а затем повернув на запад, порядочно южнее от того места, которое посоветовал мне Вайзер.

И я решил это сделать.

Как же давно это было! Столько всего произошло с тех пор, хотя временами мне кажется, что это случилось с кем-то другим.

И все же я отчетливо помню Вайзера. Что, если завтра он явится в суд? Он спросит, добрался ли я когда-нибудь до Паджароку, и что я смогу ответить? «Да, но…»

Позвольте мне прояснить одну вещь, прежде чем я пойду дальше. Я не доверял Вайзеру полностью. Он казался купцом, мало чем отличающимся от десятков других, которые плавают вверх и вниз вдоль нашего побережья, начав, возможно, с груза железной кухонной утвари и обменяв ее на медные слитки, а потом обменяв слитки на бумагу и древесину в Новом Вайроне; такие купцы всегда в поисках груза, который принесет огромную прибыль, когда будет продан в их родном порту. Я боялся, что Вайзер может лгать, чтобы казаться более опытным путешественником, чем он был, или даже, что он может не хотеть, чтобы Шелка привезли сюда, по его собственным причинам. Теперь я знаю, что плохо думал о нем. Он был в Паджароку и дал мне лучший возможный совет.



 

Некоторые люди обвинили Крапиву и меня в том, что мы написали художественное произведение; это клевета, но мы действительно вставили в текст некоторые воображаемые разговоры, когда примерно знали, что было сказано и что было решено — например, разговор между генералиссимусом Узиком, генералом Мята, советником Потто и генералиссимусом Сиюф. Мы знали, как говорил каждый из четверых, и каков был итог их разговора, и отважились сообщить подробности, чтобы показать каждому его или ее наиболее характерные черты.

Если бы я собирался написать нечто похожее вместо неприкрашенного, прямого отчета, я бы просто объяснил, почему я сомневался в Вайзере, и оставил бы читателя в неизвестности относительно того, оправданы ли эти сомнения. Это не так. Поскольку это не так, я хочу прямо сказать здесь, что, за исключением некоторых незначительных преувеличений особенностей берега и пропуска многих небольших островов (особенно того ужасного острова, на котором я упал в яму), его карта была удивительно точной, по крайней мере относительно областей, через которые я путешествовал в моих долгих поисках неуловимого Паджароку, называемого городом.

Вечером, прежде чем вернуться на лодку, я купил плотно закрывающуюся коробочку из промасленного саксаула и палочку сургуча; вернувшись на борт, я внимательно изучил карту, а затем положил ее в коробочку вместе с копией письма, растопил сургуч в пламени фонаря и обрызгал им каждый стык — процесс, за которым Бэбби наблюдал с бо́льшим интересом, чем можно было ожидать от любого зверя, кроме Орева.