Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - Франк Таллис

– Нужно идти, – шепнул я Соне и схватил её за руку. – Здесь нельзя оставаться.

Дорога была пустынна и окутана мраком. Похоже, Люк не заметил нас, когда мы выбежали из убежища, и, обернувшись, я увидел, что он идёт своей жуткой походкой очень медленно. Руки всё ещё подняты. Его вид, когда он рассекал подсвеченный лампой туман, леденил кровь.

Когда мы добрались до дома Рейчел, Соня принялась жать на звонок. Стекло в передней двери было выбито. Несколько осколков, покрытых кровью, всё ещё удерживались в раме. На самых их кончиках виднелись кусочки плоти. На верхней ступени растекалась кровавая лужа, а дверь покрывали буро-ржавые пятна. Я ощутил, как на меня накатывает тошнота.

Соня всматривалась в редевший позади нас мрак. Уличных огней уже было не видать, но в отдалении различалось их блёклое свечение. Она снова нажала на звонок. «Ну же, открой». А затем закричала в разбитую дверь: «Рейчел, это я, открой дверь».

Рейчел тут же выскочила в коридор и поспешила впустить нас внутрь. Как только дверь за нами захлопнулась, она быстро заперла её на замок.

Я увидел Сабину, тихо съёжившуюся на диване. Её зрачки так сильно расширились, что глаза превратились в два чёрных круга. Я сказал ей «привет», но она ничего не ответила. Шон сидел в подушках и хныкал.

Рейчел обняла Сабину и прижала к себе, только затем она обратилась ко мне:

– Спасибо. Прости, что потревожили. Мы не знали, что делать. – Она глубоко вздохнула и попыталась объяснить: – Я так испугалась – никогда в жизни я так не боялась.

– Там, на двери, – это его кровь?

Рейчел кивнула.

– Он пробыл у нас два часа, и всё это время мы просто разговаривали, ну, как обычно, но с Люком было что-то не то. Он говорил невпопад и постоянно прерывал себя, чтобы помолиться. А потом вдруг сказал, что, может, нам и не нужно ждать – то есть чтоб пожениться и быть вместе, – что есть и другой способ… и что Сабина с Шоном будут с нами… на небесах. – Рейчел погладила Сабину по волосам и заплакала. – Я жутко перепугалась и сказала ему, чтобы он ушёл, но он и не думал уходить. Он стал злиться… сказал, что я не должна сомневаться… сомненья – грех… а я должна быть сильной и доверять ему. Я ответила, что мне нужна пара минут, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, поэтому пусть он пока подождёт снаружи. А когда я заперла дверь изнутри, он пришёл в бешенство. Творилось что-то невыносимое. Он пытался выбить дверь. Хотел смести всё на своём пути.

В итоге Люк сдался и ушёл прочь, скорее всего, чтобы поговорить с Богом и получить новые указания.

– Где Уоррен?

– С отцом, они вместе уехали в соседнюю деревню на праздник.

Вот почему во многих домах не горел свет.

Я не очень понимал, что мне делать. Если бы Люку удалось снести дверь и ворваться в дом, я мог бы разве что отвлечь его и выиграть немного времени для Рейчел и Сони. Но речь шла всего о нескольких секундах, особенно если Бог посоветует Люку обзавестись топором.

– Боже, – прошептала Рейчел, – что же я наделала?

Она бросила виноватый взгляд на маленького сынишку.

Во рту у меня пересохло, колени дрожали. Я чувствовал, что ни на что не способен; к тому времени меня поглотила такая сильная тревога, что в голове не осталось ни одной мысли и я весь словно оцепенел. Мой мозг будто бы отключился.

Вдруг все завопили. Шон зарыдал.

Рейчел, Соня и Сабина уставились в одну точку. Сквозь окно было видно, как к дому приближается бледная фигура. На меня снова нахлынул страх – я ощутил противный привкус в горле. Фигура подошла к окну и прислонила лицо к стеклу. Тогда Рейчел воскликнула: «Не бойтесь, всё хорошо, это Уоррен!»

Соня прижала руку к груди и выдохнула: «Я так больше не могу, я больше не вынесу».

Рейчел подала знак брату и пошла открывать дверь. До меня донёсся голос Билла:

– Боже мой, что тут случилось?

– Вы видели Люка? – спросила Рейчел.

– Мы проезжали мимо него…

Билл и Уоррен зашли в комнату, и я почувствовал огромное облегчение. Все говорили наперебой, но я не слушал. Я больше не отвечал за сложившуюся ситуацию. Мне просто-напросто хотелось отправиться домой.

Во дворе стояла припаркованная машина, а несколько парней рассматривали у входа в дом разбитое стекло и кровь. Наверно, приятели Уоррена. Но не прошёл я и пары шагов, как замер на месте – у ворот стоял Люк. Как только он подался вперёд, я ощутил желание попятиться. Мы встретились на садовой дорожке.

– Привет, Люк.

Он бросил на меня взгляд. На лице его промелькнуло узнавание, но, похоже, мысли его были заняты совершенно другим. Люк запрокинул голову, уставился в звёздное небо, и губы его начали что-то быстро шептать. Сперва я слышал только шипящие звуки, но постепенно его речь стала разборчивей: «Отче, Отче, Отче, в доме Твоём обителей много, а в обители Твоей много домов. Разве не Ты сам говорил нам так? Отче, введи нас в любовь Свою. Во имя дня грядущего дай нам сей день… тот самый день… Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава вовеки. Избави нас от лукавого. Но… но… Он взял на Себя наши немощи… и понёс наши болезни».

Рукава его рубашки были изодраны и пропитаны кровью, а предплечья покрыты глубокими порезами. Что-то – я не мог ясно разглядеть что именно: то ли кусок мышцы, то ли кость – торчало из длинной открытой раны.

«Очисти нас от всякой неправды. И быть мне верным свидетелем Твоим – и ныне, и присно, и во веки веков – Аминь. Благодарю, Отче, благодарю, благодарю».

– Люк, – позвал я. – Тебе бы лучше присесть. Ты потерял много крови.

Он выставил свои руки на свет, падавший из коридора.

– По отметинам этим, – торжествующе увещевал он, – Ты узнаешь меня.

– Как бы ни было, тебе нужно присесть.

Его реакция меня удивила. Он упал на колени.

– Ещё неплохо бы и руки поднять, – предложил я. – У тебя до сих пор идёт кровь. – И снова он сделал то, о чём я попросил. – Как ты себя чувствуешь, Люк?

– Хорошо, – произнёс он. – Хорошо. Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего.

Несколько секунд слышался стук его зубов.

– Тебе холодно? – спросил я.

– Нет… Мне не холодно.

Я надеялся, что кто-нибудь уже вызвал полицию, пока я говорил с ним.

Люк продолжал шептать библейские стихи и обрывки молитв. Но вдруг он умолк и посмотрел на меня любопытным, изучающим взглядом. Мне стало не по себе. Однако, когда я задал ему осторожный вопрос, снова послышалось бормотание, и глаза Люка снова устремились к небу. Когда очередной поток молитв сошёл на нет, он наклонил голову набок, и в его взгляде вновь промелькнуло любопытство. До того как я успел задать очередной вопрос, он сам обратился ко мне:

– Скажи мне кое-что. – Его голос звучал вполне адекватно. – Мне интересно знать… послушна ли твоя жена?