Третья сила - Валентин Холмогоров

– Я здесь! – сказал я, поднимаясь на ноги и испытывая полузабытое желание сплюнуть кровь на пол. Давненько меня не били.

Все-таки быстрота движений монстра, по всей видимости, не являлась функцией от его сверхчувствительного восприятия: едва заслышав мой голос, тварь сорвалась с места и бросилась на звук. Подвели ее обычные органы чувств. Крутанувшись на месте, я ухватил несущуюся на меня тушу за распутавшийся и болтавшийся неопрятной тряпкой на боку галстук и, продолжая поворачиваться, вовлек ее в свое движение. Шелковая удавка, скользнув, затянулась на шее. Спустя полоборота я разжал пальцы, и чудовище, сметая на своем пути мебель, кубарем покатилось к дверям. Слишком медленно реагирует. Плюс для меня.

С ростом личного мастерства боец входит в более плотный контакт с жертвой. Лук, ружье, пистолет – это оружие для массового потребителя. Безусловно, профессионалы пользуются им, достигая высот в избранном ремесле, но они всегда стремятся приблизиться к врагу на оптимальную дистанцию, сокращая тем самым число выстрелов до минимума. Снайперы являются тем самым исключением, что подтверждает общее правило. Не претендую на абсолютную истину, все сказанное выше является исключительно моим мнением, но в отношении псионов ситуация выглядит именно так. Знаки лучше действуют вблизи, остальные техники, разработанные для боя, тоже любят тесный контакт.

Со стороны прикосновение ладони к боку Барина могло бы показаться легким, неопасным. В самом деле, чем слабый шлепок способен навредить этакой туше? На самом деле ни одна дубина не сравнится по части способности нанести смертельную рану с человеческим телом. Удар рукой, если он нанесен профессионалом, способен пройти вглубь, оставив кожу, ребра неповрежденными и превратив в кашу внутренние органы. Я сознательно бил в подмышку, не оставляя шансов выжить. Легкие, сердце превратились в труху, лимфатические узлы тоже, однако существо упорно отказывалось умирать. Оно скребло лапами по полу, пытаясь подползти и вцепиться зубами мне в ноги; пришлось переломать ему конечности, прежде чем Барин остановился. Еще несколько секунд живучая тварь судорожно билась, затем по ее телу волной прошла мелкая дрожь, и оно наконец затихло.

Тотчас с телом Барина начала происходить удивительная метаморфоза. Суставы медленно распрямились, оттенок кожи постепенно превратился из мертвенно-серого в бледно-розовый, длинные костлявые пальцы уже ничем не напоминали звериные когти, а вытянутая пасть обрела облик распахнутой в предсмертной муке челюсти… Спустя минуту на полу передо мною лежал обычный человек в изодранном, запачканном известью и кровью костюме. Вокруг скрюченного тела медленно растекалось по паркету густое багрово-красное пятно.

– Стоять! – Вслед за резким окриком входная дверь с грохотом слетела с петель от мощного удара.

Сейчас, когда горячка боя ушла и в добровольной слепоте нет нужды, неожиданно проявилась интересная картина. Образно выражаясь, мы с покойным не наедине. Я ожидал увидеть с той стороны кого угодно: растерянную охрану в сопровождении бьющихся в истерике дамочек из соседних кабинетов, даже приехавший на шум побоища милицейский отряд. Но не с десяток закованных в черные бронежилеты бойцов в шлемах с прозрачными щитками, готовых по первому знаку наброситься на меня. Все – псионы, и многих из них я знал.

– Руки поднять! На пол!

– …Но избави нас от Лукавого… – тихо пробормотал я себе под нос.

– Аскет, не дури! – прикрикнул на меня командир отряда. – Пуле все равно куда лететь. Медленно подними руки и ложись на пол лицом вниз. Договорились?

Про пулю он выразился образно. Нервничал – не ожидал, что когда-нибудь будет меня арестовывать. Я прикинул возможное развитие событий и испытал сильное желание пнуть мертвого Барина. Теперь придется тратить время, объясняясь с компетентными органами и доказывая свою невиновность. Хорошо еще, что с моим будущим следователем я знаком и находится он неподалеку. Вон, выглядывает из-за спин.

– Давайте наручники, – вздохнул я, вытягивая вперед руки. – Какими судьбами, Сергей Родионович?

От расположившихся рядом со мной фигур ощутимо веяло опаской, недоумением и стыдом. Словно они совершают нечто неприличное, чего не делать нельзя. Их чувства вполне понятны – из десяти псионов, участвовавших в моем аресте в качестве силовой поддержки, восемь в той или иной степени являлись моими учениками, бывшими подчиненными, младшими коллегами или кем-то в том же духе. После Исхода чужаков многие бывшие бойцы из СБР перешли либо в ФСБ, либо в недавно созданную Службу Контроля Пси – откровенно говоря, она существует пока что больше на бумаге, чем в действительности, – в милицию, армию либо в другие государственные структуры. Но старых связей не теряли и к своим бывшим командирам, тем более к полковникам-«архангелам», относились более чем уважительно.

Оставшиеся двое, надо полагать, волновались из-за ненадежности своего положения. Слухи обо мне ходят разные, и надетые наручники никому не казались стопроцентной защитой от предположительно сошедшего с ума ментата-шестерки. Кстати сказать, мнение абсолютно правильное. Артефакторика развивается стремительными темпами, идет вперед семимильными шагами, однако полноценно соревноваться с обученными псионами изделия мастеров еще не в состоянии. И, думаю, смогут не скоро. Наручники выкачали из моей оболочки энергию, создать знак я сейчас не смогу. Ну и что? Для того чтобы выжечь чужие мозги или проломить руками грудную клетку прежде, чем жертва почувствует опасность, оболочка не нужна.

– Не подскажете, Виктор Андреевич, – наконец закончил ругаться по телефону невысокий щупленький псион и по совместительству мой старый знакомый, усевшийся в кресло через проход, – в чем причина отданных вами странных инструкций?

Микроавтобус плавно тронулся с места.

– Я не знаю, чего ожидать от убитого мной существа, – слегка развернулся я к собеседнику. – Предпочитаю перестраховаться.

– Вы имеете в виду убитого вами человека? – мягко уточнил тот.

– Человеком он перестал быть давно.

Сразу после ареста я приказал – в моем положении это наглость, но почему-то командир спецназовцев Сергей Круг (Круглов) отреагировал на совет как на руководство к действию – вероятно, по привычке, – к телу голыми руками не прикасаться, поместить его в «могильник» и приставить для наблюдения двух ментатов. Неизвестно, насколько мертв покойный Барин, и неизвестно, на что способны его таинственные хозяева. Или Хозяин, упаси нас все боги вместе взятые. Иногда труп является прекрасным средством влияния на живых, примером чему может послужить практически любой из последних экспериментов Покойника. И хотя одержимые не замечены в использовании техник некромантии, лучше проявить бдительность.

Пока Лукавый размышлял над моим ответом, я раздумывал о наших с ним отношениях. С момента нашего знакомства мы общались исключительно на «вы» и по имени-отчеству, избегая кличек – словно сознательно выдерживая дистанцию. Как два хищника, чьи пути время от времени пересекаются. До драки дело не доходило ни разу: мы относились друг к другу с определенным уважением, однако для сближения поводов у нас все-таки не нашлось.