Два господина из Брюсселя - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Полицейский удивленно спросил:

— Сердце девочки пересаживают мальчику?

— Сердце не половой орган, — ответил Магнус.

— Нет прямого доказательства, что Йонас получил именно ее сердце, — добавила Альба.

— Тут с ума сойдешь! — заключил полицейский.

Альба задумалась о причине ее бегства: Вильма хотела завладеть Йонасом, чтобы любить его, а Альба — чтобы его убить. Как же она могла? Она внезапно поняла, какая страшная глупость претендовать на то, что вам принадлежит чье-либо тело, но еще глупее заявлять права на человека, которому пересадили орган. Казалось, она пробуждается от затянувшегося кошмара.

Да… Но начался другой кошмар: пропал Йонас.

Полицейские ушли. Альба и Магнус обогнули дом и молча вернулись в Рейкьявик. Они думали о хрупком Йонасе, оказавшемся в руках чокнутой.

Вернувшись к себе, Магнус взял два стула и попросил Альбу сесть напротив него. Она было обняла его и пылко к нему прильнула, но он ее отстранил:

— Ты сидишь здесь и слушаешь меня, Альба.

— Но…

— Отойди от меня, а то я тебя свяжу.

Она послушалась и села, понуро опустив голову, как наказанная девочка.

— Я поделюсь с тобой своими мыслями, Альба, а ты меня поправишь, если я ошибаюсь. Ты так раскаиваешься, что бросила Тора после ссоры, оскорбив его, пригрозив ему, ну прямо фурия, что ты стараешься подавить это воспоминание. Ты не хочешь чувствовать себя виноватой. И чтобы защититься от угрызений, твоя злая воля подталкивает тебя забыть Тора, ты начинаешь беситься и направляешь на Йонаса и на всех окружающих агрессию, которая предназначалась тебе самой.

Альба заплакала:

— Я была плохой матерью!

— Вовсе нет. Хотя в тот вечер — да, ты не контролировала себя, тебя понесло. Но были и другие дни, и немало. А Тор был вовсе не ангелом. И любить его было куда труднее, чем Йонаса. И тем не менее мы с тобой оба души в нем не чаяли и воспитывали как умели.

Он опустился перед ней на колени:

— Ты рассердилась на Йонаса, что он жив. Ты выдумала бог знает что, будто Тора прикончили для спасения Йонаса, короче, бред, который тебя устраивал, поскольку мешал тебе заглянуть своему горю в глаза. Хватит заниматься глупостями, Альба.

— Я больше так не думаю.

— Знаю, потому что сейчас ты слушаешь меня.

Он отечески взял ее за плечи и дал ей успокоиться.

Когда она пришла в себя, он встал и открыл дверцу буфета:

— Немного «черной смерти»?

Она вздрогнула, забыв, что «черной смертью» называют местную водку, ароматизированную бергамотом.

Они выпили по рюмке. Магнус налил себе вторую.

— А теперь ты подумаешь и расскажешь мне как можно больше подробностей о Вильме, и мы попытаемся угадать, где она прячет Йонаса.

Альба до рассвета не сомкнула глаз. Ворочаясь с боку на бок, едва дыша, чтобы не разбудить Магнуса, она старалась поставить себя на место Вильмы — и не могла.

В семь утра она позвонила инспектору полиции, который оставил ей свой номер, в надежде, что профессионалы окажутся эффективнее, чем она.

Инспектор, замявшись, сказал, что расследование, конечно, продвигается, но пока еще не удалось выяснить, где Вильма укрывает пленного Йонаса. Выяснилось, что она была безработной, а после смерти дочери не осталось близких родственников и постоянного места жительства.

Альба ужаснулась. Где может быть Йонас? Не иначе, Вильма держит его связанным, с кляпом во рту, чтобы он не мог сбежать или позвать на помощь. А если он и вырвется на улицу, переохлаждение окажется для него роковым.

Она стала бродить по квартире из угла в угол. Ходьба всегда помогала ей думать. Время от времени она доходила до двери Тора, вздыхала и разворачивалась.

Вдруг ее внимание привлекла одна деталь. Что-то не так. Чего-то не хватает. Она осмотрелась внимательнее: не было ключа от хижины.

— Магнус!

Она бросилась к мужу, разбудила его и поделилась своим открытием; вывод очевиден: не иначе, Вильма скрылась в их горном домишке.

— Но как она туда добралась? Ты же сказала, что у нее нет машины.

— Очень просто: угнала. Если крадешь ребенка, то почему бы не угнать машину? Магнус, она увезла Йонаса в самое опасное место Исландии.

Он рывком открыл платяной шкаф и выхватил теплую одежду:

— Одеваемся и вперед!

Пепел преобразил все вокруг, придав пейзажу печальный вид.

Вулканическое облако плыло над их головами, бескрайнее, неизбывное, влекомое ветром, который упорно препятствовал движению машины. То раздуваясь, то сгущаясь, этот шлейф образовывал пугающие фигуры: трубу, возвещающую о начале Страшного суда, демонов, быков, буйволов, троллей и химер — целое воинство чудищ, жестоких и невиданных.

По мере того как машина приближалась к зоне извержения, облако пепла утрачивало формы, спускалось, обращалось в темный свод, застилавший свет. Потом, за перевалом, эта свинцовая крыша стала жаться к земле, видимость резко упала, и машина въехала в хмурую непрозрачную кашу.

Альба и Магнус боялись, как бы путь им не преградил завал. Ввиду опасности посещение региона было запрещено. Они дрожали при мысли, что Йонас вынужден дышать этим загрязненным воздухом.

Они увидели вдали светящиеся точки: власти окружили опасную зону цепью огней. Магнус из осторожности выключил фары и двинулся по проселочной дороге, тянувшейся параллельно шоссе.

— Как Вильма ухитрилась сюда добраться? — спросила Альба, засомневавшись в своих выводах.

— Не забывай, что с ней был Йонас, а он прекрасно знает все здешние лазейки.

— Он бы ей никогда их не выдал!

— Угрозами можно вытянуть все что угодно.

Альба судорожно сглотнула. Йонас попал в настоящий ад. Только бы у него хватило сил…

Их колымагу все больше кидало из стороны в сторону: дорожка была усыпана не только пеплом, но и камнями.

Вдруг Магнус резко затормозил. Дорогу пересекал мощный поток. Дальше ехать нельзя.

Они надели капюшоны, защитные маски и продолжили путь пешком.

Вокруг царил апокалипсис.

Вихрь завивался вокруг них, мешая продвижению; он спускался с вершин, оттачивался на оселке скал и набрасывался на путника, беспощадный и острый как бритва.

Когда они добрались до плато, на котором была построена хижина, вокруг внезапно прояснилось благодаря встречному порыву ветра. Несколько секунд окрестность была погружена в летаргический сон, похожий на агонию; и тут они увидели внедорожник, припаркованный в пяти метрах от дома.

— Ого, они доехали до самого дома! Они наверняка там!