Дети Золотого города - Грэйси Ковальчук

заныло.

Старый Король лежал на подушках, и на его лице отражалась какая-то тяжёлая дума. Айви вошла

и поклонилась.

– Вы желаете чего-то, государь?

Старый Король повернулся и устремил на неё лучистый и тёплый взгляд.

– Да, желаю. Желаю, чтобы ты рассказала мне о себе, Айви, дочь Грэйккона. Обычно старики

любят поучать молодых, но я бы с удовольствием лучше послушал твою историю, ибо нет ничего

прекраснее историй о милости Великого Царя!

Айви слегка смутилась, отчасти потому, что никому, кроме отца Грэйккона, никогда не

рассказывала о своей прежней жизни, а отчасти от того, что задав вопрос, государь уже почти

ответил на него. Да, она испытала милость. Ей вдруг показалось, что старый Король всё знает про

неё: про жизнь в Песчаном Городе, про встречу с Грэйкконом, про Кру, про Торниэна… Ей

показалось даже, что и она знала этого человека давным-давно, и теперь вновь увиделась с ним

после долгой разлуки.

Государь с ожиданием смотрел на неё, и она начала рассказывать. Старый Король слушал, не

говоря ни слова и не отрывая от неё внимательного взгляда. Иногда его лицо подёргивалось дымкой

печали, и глаза становились влажными, а иногда, когда Айви рассказывала что-то забавное, начинали

искриться неудержимым весельем. В эти моменты она, взглянув на него, не выдерживала и начинала

смеяться, и старый Король хохотал вместе с ней.

Когда она закончила рассказ, государь долго задумчиво молчал, а потом произнёс:

– Спасибо тебе, Айви, ты согрела моё сердце. Я бы отдал многое, чтобы услышать подобную

историю из уст моего сына… – и, тяжело вздохнув, добавил: – Но ты кое-что не рассказала мне. Ты

же знаешь о Торниэне больше, чем говоришь, не так ли? Ты же знаешь, почему молодой Владыка

Серебряного Города прячется в пещере, убегая от людей и всех радостей жизни, почему он больше

не умеет улыбаться, и почему никогда не снимает кольчуги?

Айви опустила глаза и промолчала.

– Ты знаешь, я вижу… – государь мягко улыбнулся и тронул Айви за руку. – Ты правильно сделала,

дочь моя. Умение хранить чужие тайны – это величайшая редкость и бесценный дар для всех, кто

будет рядом с тобой.

Айви взглянула на старого Короля и тихо спросила:

– Есть ли надежда для Владыки Торниэна?

– Надежда всегда есть, дочь моя. И пусть враг сумел обмануть его, – милость Великого Царя

безгранична. И, хотя, сильному тяжело надеяться на милость, но даже сильный нуждается в милости.

Он должен понять это.

Старый Король замолчал и вновь глубоко задумался. Внезапно занавеска шевельнулась, и на

пороге появился генерал Крафт.

– Государь, – сказал он, кланяясь, – Ты звал меня?

– Да, – откликнулся старый Король, я хотел обсудить с тобой всё, что касается обороны

Серебряного Города. Где Торниэн? Он лучше нас знает теперь, что к чему.

– Владыка Торниэн уехал не так давно. Он был вооружён и отправился на восток, – отрапортовал

генерал.

– Значит, он всё-таки поехал туда… – старый Король тревожно нахмурился.

Айви взволнованно посмотрела на него.

– Куда, государь?

Но старый Король не ответил, а только прикрыв глаза, тихо прошептал:

– Великий Царь, будь милостив, помоги ему!

– Помоги ему! – эхом повторила она.

***

Торниэн стоял, опустив голову и из последних сил пытаясь не упасть. Мысли его то мутились, то

начинали лихорадочно метаться в поисках какого-то важного решения, которое всякий раз, не успев

родиться, умирало под тёмными волнами горечи, захлёстывающими сердце.

Демон напряжённо ждал, вытянув руку и сверля Торниэна холодным взглядом. Внезапно он

наклонился ближе, и его глаза коротко вспыхнули, словно лезвие кинжала. Торниэн вздрогнул, как от

удара, – и тут же знакомое лицо возникло перед ним: брат улыбался, весело и беззаботно, словно

никогда и не было этого позора, который он принёс в их дом, – и Торниэн снова почувствовал, как

ненавидит его: люто и неистово.

«Я не смогу справиться! Не смогу победить это в себе! Поздно! Я пришёл слишком поздно! Я

слишком долго тянул. Враг имеет слишком много прав на меня!» – чёрное отчаянье начинало глухо

шевелиться внутри, подобно вулкану, готовому вот-вот проснуться и принести с собой смерть.

Мысли снова помутились, провалившись в какие-то мрачные, бездонные глубины.

«Конец?.. И нет ничего, кроме конца?..» – ещё сумел подумать он, но внезапно дивный,

ослепительный свет властно прорвал тёмную завесу, а в нём на мгновение вспыхнул образ Золотого

Города – пронзительно прекрасный и славный. Торниэн затрепетал, и всё его существо отозвалось

давно забытым, горячим чувством: «Золотой Город – моя цель, моя любовь, моя радость!..»

Он подался вперёд, пытаясь удержать чудесное видение, но Город, сияя, удалялся от него, как

корабль, навсегда уплывающий в чужие страны. Торниэн видел, как в тёмной дымке мутнеют и

исчезают его очертания, а зловещая завеса готова вновь сомкнуться, безжалостно и безвозвратно.

– Нет! – задрожал он, – Нет! – и с трудом разомкнув запёкшиеся губы, едва слышно прошептал: -

Великий Царь, будь милостив, помоги мне!

В то же мгновение тёплая волна прокатилась по его телу, возвращая крепость членам и ясность

мыслям, и он совсем отчётливо осознал, зачем он здесь и на что должен решиться. Он поднял голову

и, сжав меч, взглянул в лицо демону.

– Мой брат – гражданин Золотого Города. И даже если мне придётся быть его слугой, я приму это

из рук Великого Царя с радостью!

В глазах демона мелькнуло замешательство, он отшатнулся, но в этот момент Торниэн, с криком

вскочив и взмахнув мечом, одним ударом снёс ему голову. Огромное тело рухнуло и заискрилось

красным светом. Торниэн, всё ещё тяжело дыша, подошёл и, наступив на останки демона, сдёрнул

цепь со своей шеи и с силой швырнул её на землю. Цепь вспыхнула, на мгновение ударив в ноздри

смрадным дымом – и исчезла вместе с чёрным телом. Торниэн выпрямился и полной грудью вдохнул

холодный ночной воздух.

«Свободен!» – он вскочил в седло и галопом помчался на запад.

***

Айви вышла наружу, оставив старого Короля беседовать с генералом Крафтом. Она стояла у

входа в пещеру, поёживаясь от ночной прохлады, и смотрела на восток. Внезапно на фоне

розовеющего неба показался быстро приближающийся силуэт всадника.

«Торниэн!»

Соскочив с коня и отдав поводья подбежавшему часовому, всадник обернулся в сторону леса,

темнеющего далеко на востоке, и несколько мгновений стоял, задумчиво вглядываясь в

предрассветный сумрак, словно пытался запечатлеть в памяти что-то очень важное. Потом, заметив

Айви, просветлел лицом и, смерив поляну несколькими размашистыми шагами, подошёл. Да, это

был Торниэн: непривычно грязный, вспотевший и взъерошенный, и какой-то совсем незнакомый…

или, напротив, только теперь ставший знакомым, – этого Айви не смогла