Рассказы (Сборник) - Алексей Александрович Провоторов

— Что бы я ни выбрала, тебе придётся отдать что-то одно, — Тьма замолчала, а я задумался. Пока выбор был невелик.

Стало вечереть, когда мы подъехали наконец к Мал Мидду. Он предстал перед нами в закатном свете и синих тенях, далеко внизу, на краю утёса. На стенах, мерцая сквозь влажный вечерний воздух, уже горели факелы.

Мы спустились с холмов и через какое-то время достигли крепких отвесных стен, окаймлённых квадратными зубцами. С высоких прямых башен свисали клетчатые чёрно-белые полотнища знамён Мал Мид-да. Того самого, чья наследная владелица, Джейн Мид, сегодня праздновала совершеннолетие.

Как известно, Джейн носила на себе заклятие, след давней вражды с другим родом, который не поскупился нанять умелую чернокнижницу.

Согласно родовым правилам, Мал Миддом могла владеть только мужская рука, но в семье не оказалось сына-наследника. Это препятствие было вполне обходимо, стоило только наследнице Мал Мидда выйти замуж. Такое решение уже применяли в далёком прошлом, и не один раз. В случае, если в семье были лишь дочери, наследнице Мал Мидда достаточно было выйти замуж, чтобы получить доступ к наследству, защищённому на такой случай магически. Обычно это не вызывало ни нареканий, ни затруднений, поскольку по правилам Мал Мидда наследник носил родовое имя Мид, то есть род не мог прерваться по причине вливания свежей мужской крови.

Но в этот раз коса где-то нашла на камень, и на род Мидов легло заклятие: в день своей свадьбы с любым мужчиной, живущим севернее, восточнее, западнее или южнее Мал Мидда, наследница Мал Мидда потеряет дар речи. Последним её словом станет «Да», сказанное у брачного алтаря.

Джейн тогда была ещё малышкой, и, возможно, заклятие за такое время можно было бы снять, но в ходе разгоревшейся вражды, где-то в охваченной пожарами ночи, чернокнижница была убита, а исправить сделанное могла, как оказалось, только она. Так или иначе, Джейн унаследовала и Мал Мидд, и, собственно, заклятие.

У Джейн был выбор: либо никогда не войти в право наследства и жить на номинальных правах леди Мид, слоняясь по замку, которым будет бестолково править её успевший состариться наставник; либо стать полновластной хозяйкой своего края — немой до конца своих дней. Либо же, воспользовавшись прорехой в формулировке (говорят, за неё чернокнижнице щедро заплатили вампирские роды окрестных земель), выйти замуж за вампира и обойти заклятие, поскольку никто не применяет к таким, как мы, понятие «живущий», хотя мы и не мертвецы, как те, которых Бел отправила в Шумный лес, чтобы мы смогли проехать.

Слухи насчёт того, нарочно ли в заклинании была оставлена возможность для не-людей, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, поскольку не знаю, правда ли мне известна на этот счёт или вымысел. Как бы там ни было, теперь это уже совсем не важно.

Итак, каждый вампир в округе знал, что Джейн, по сути, может выйти замуж только за вампира. За благородного, конечно — простые не рассматривались, как не равные по общественным меркам и потому не подходящие. Каждый знал также, что Джейн пойдёт с любым из нас под венец в первый же час своего совершеннолетия, поскольку смысла ждать у неё не было, а выбор был почти равнозначным. Вот только никто не знал, когда именно у неё день рождения, пока я не купил эту информацию у Безлицего. Дорого купил. Но кто откажется от возможности стать правителем Мал Мидда, даже если ему придётся отдать своё родовое имя? Желающие находились и ранее, в прошлые века, когда, случалось, в Мал Мидде рождались лишь девочки. И я их понимал. Богаче и влиятельнее Мал Мидда не было двора от моря до пустошей. Мой Лут по сравнению с ним смотрелся не более чем деревней.

Поскольку ночь очень ограничивает вампиров, по-хорошему на престол Мал Мидда могли рассчитывать только те из нас, кто проживал в относительной близости. То есть я, Мальтазар и Кайл Одноглазый. И я сделал всё, чтобы это был я.

И вот мы достигли ворот, и они распахнулись перед нами. Я, двое моих всадников, Бел и пленный разбойник Боннах Стонн, связанный по рукам и ногам, въехали во двор.

Во дворе горели жёлтым пламенем факелы — свет солнца, которое уже коснулось горизонта и теперь погружалось в ночь, сюда уже не доставал.

Джейн вышла на крыльцо, в бархатном платье цвета сливок. Она оказалась высокой, едва ли не выше меня и уж точно выше каждого в её свите, кроме одного человека. За спиной её, по обыкновению в своей шляпе, стоял Безлицый. Надо сказать, я удивился, увидев его здесь. Впрочем, наверное, день рождения Джейн действительно мог знать только достаточно приближённый человек.

Ворота закрылись за нами. В неверных тенях, под стремительно синеющим небом, я спешился и пошёл навстречу Джейн, спускающейся с крыльца. Наступала ночь, подходили сроки, и Джейн, родившаяся на закате, встречала меня, чтобы стать моей женой.

Я опустился на колено.

— Я рада, что это ты, Людвиг, — сказала она, беря меня за руку. У неё были тёмные пышные волосы, тёмные глаза и полные губы. Когда она говорила, оживлялось всё её лицо. Она была почти красива.

Мы прошли к алтарю, белому камню посреди двора. Джейн не теряла времени. Я думал, брак заключит её наставник, но у алтаря напротив нас стоял Безлицый. Я несколько не понимал, в чём дело и какой властью он обладает, чтобы провести обряд, но сейчас было не время задавать вопросы. Бел подошла и стала рядом со мной; наставник Джейн, имени которого я не знал или не помнил, стал рядом с нею.

Где-то за невидимым горизонтом село солнце, и я почувствовал это.

— Аорд Людвиг из Лута, согласен ли ты взять в жёны Джейн Мид, наследницу Мал Мидда, и быть с нею до конца её дней? — спросил Безлицый шёпотом.

— Да, — я не мог ответить иначе, хотя такая поспешность меня несколько настораживала. Я взглянул на Бел, но она смотрела прямо. Я заплатил ей, чтобы она служила мне ночь и день, и день только что закончился.

— Леди Джейн Мид, согласна ли ты взять в мужья лорда Людвига и быть с ним до конца его дней? — спросил Безлицый.

— Да, — ответила Джейн.

Мы обменялись кольцами.

Церемония свершилась, и я стал лордом Людвигом Мидом.

— Ну вот и всё, — сказала Джейн, чтобы все убедились, что заклятие снято. — Людвиг, супруг мой, заплати по счетам и отпусти людей с миром, — обратившись к Бел, она добавила:

— Бел, я