Мятные пряники - Анастасия Енодина

Бежать я была не против. Мне хотелось поскорее уйти отсюда, а бегала я хорошо и была бы рада всем это продемонстрировать. Юрий согласно кивнул и прошептал:

— Верно. Роса смоет запахи, и они уже не смогут идти по следу. Судя по карте, в семи километрах к югу есть заброшенные дома… — припомнил Юрий. — Бежим на юг, держимся рядом друг с другом.

Мы тихо и осторожно встали, взяли заранее собранные рюкзаки с самым необходимым и, переглянувшись и дружно глубоко вздохнув, помчались на юг. Флакнорсы сперва растерялись от резких звуков, и в принципе осознали, что догнать сейчас не смогут, но всё же до бегущих нас ещё долго доносились звуки одиночных выстрелов и ругань.

Это придавало мне сил, и я рвалась вперёд с такой скоростью, какой от меня на уроках физкультуры не мог добиться никто. Я казалась себе выносливой. И на то имелись основания, ведь я действительно была выносливее всех в школе и в университете. Но Юрий и Лис оказались круче меня. Наверно, потому что здесь экология чистая, а эти двое тут давно живут, вот и поднабрались здоровья! Теперь бегают по лесу с такой прытью, что я чувствую себя неуклюжей и слабой. Отвратительное чувство в данных условиях.

Бежали долго, а когда я совсем уставала, мужчины понимающе шли рядом, пока я снова не переходила на бег. Нам из-за меня не удавалось развить очень уж хорошую скорость, но все мы понимали, что флакнорсам за нами и так не угнаться. И всё-таки мы изо всех сил стремились уйти как можно дальше.

Заброшенные дома, обозначенные на карте, в реальности представляли собой один странно длинный дом. Мы отыскали его где-то под утро, когда уже начинало светать, и потому даже мне это сооружение страшным не показалось. В здешних местах явно недавно прошёл дождь, а потому было свежо. После долгого бега никто из нас ещё так и не смог выровнять дыхание, и потому не замечал утренней прохлады. Но когда осмотрели дом и ничего опасного не обнаружили, стало понятно, что с холодом хорошо бы побороться, так как во влажной от пота одежде было совсем уж зябко.

Вообще, этот дом окончательно уничтожил все мои романтические представления о заброшенных в лесных чащах домах. Хорошо, я не поехала тогда к Ветхому Дворцу, он небось тоже был жалким и разрушающим все мечты о прекрасном и неизведанном.

В этом доме: в его облике, в его внутреннем, так сказать, убранстве, в его атмосфере — во всём не было ни капли таинственности, загадочности или хоть чего-то, затронувшего мою душу. Вероятно, это от того, что меня совсем недавно пытались пристрелить некие флакнорсы, а потом несколько мучительно долгих часов я мчалась по лесу, стараясь скрыться подальше от преследователей. Это вполне могло препятствовать моему любованию заброшенным зданием.

Если отбросить всё это, и перейти к фактам, то, если так разобраться, всё обернулось неплохо. Могло быть намного хуже. А здесь хоть какой-то кров, тем более, что погодка-то стояла дождливая: вроде как и не капало с неба, но было ясно, что в любой момент может начаться недавно прекратившийся здесь дождь. Я выдохлась, и была рада уже любому убежищу.

В дальней комнате обнаружился старый камин, на вид вполне пригодный для обогрева, и поленница сырых полусгнивших дров. Юрий достал спички, забросал в камин трухлявых поленьев и принялся разводить огонь. Довольно самоуверенная затея, но сил идти на поиски нормального хвороста ни у одного из нас не было.

Перед камином стоял покосившийся не внушающий доверия диван, ко всему прочему ещё и промокший, так как крыша, как водится у заброшенных строений, была никудышной, зато благодаря этой крыши в помещении можно было хоть что-то разглядеть. Лисмус отодвинул отяжелевший от накопленной в нём воды диван, и под ним оказался прямоугольник сухого пола. Лис жестом предложил мне присесть на пол, и я с радостью приняла предложение, так как очень устала, а ничего сухого больше не наблюдалось. Меня мелко трясло: не то от внезапно добравшегося до меня холода, не то от страха, не то от обоих этих факторов вместе взятых. Я начинала бояться и флакнорсов, и того, что Ивар и Тима могли не успеть вовремя уйти. Кажется, в своих страхах я не была одинока.

— Я очень волнуюсь за Ивара и Тиму, — признался доктор, не отрываясь от пока безуспешных попыток развести огонь. — Всё время о них думаю, и чем больше думаю, тем больше волнуюсь. Я уговариваю себя верить, что они предупредили нас и сами ушли, но всё же неспокойно на душе.

— На душе и не будет спокойно, пока они не будут рядом с нами! Вы вот говорили, что флакнорсы незлые, но они чуть не убили нас… — укоризненно сказала я.

— Я сам не понимаю… — признался Юрий, пытаясь разжечь огонь в камине, но дрова никак не поддавались. — Мне никогда не приходилось встречаться с ними лично, но они не должны были быть агрессивны, ведь у них проблема с эмоциями как таковыми…

— Прости, Варя… — тихо сказал Лис, сочувственно глядя на дрожащую девушку. — Мы должны были догадаться, что когда-нибудь они озлобятся, и всегда быть к этому готовыми.

Я посмотрела на него удивлённо. И удивили меня вовсе не его слова, а искренность, с которой они были сказаны и с которой он смотрел на меня в этот момент. Лис действительно сожалел, что мне плохо, холодно и страшно. Я оценила это, и даже не смогла подумать над смыслом услышанного.

— С чего бы это мы должны были догадаться? — поинтересовался доктор, всё ещё безрезультатно борясь за огонь с промокшими дровами, но явно проигрывая им.

— С того, что большинство охотно продаёт свои негативные эмоции, грустные, плохие, мрачные и злые воспоминания — флакнорсы питались всем этим сотни лет, и вполне предсказуемо, что у них в сознании нет другой манеры поведения, кроме как агрессивной. Никто ведь не захочет продавать то, что ему дорого, — как-то особенно выделил последнюю фразу Лис, на что Юрий обернулся и я впервые увидела злобу в добрых голубых глазах доктора.

— Ты на что намекаешь? — прошипел он. — Не напоминай мне никогда! Это дело прошлое!

— Извини, я не это имел в виду, — Лис покачал головой и отошёл к сваленным в кучу рюкзакам, присел рядом с ними и принялся в одном из них копошиться.

Опять мне что-то недорассказали!

— О чём это вы? — мягко спросила я у доктора, полагая, что Лисмус мне всё равно не расскажет.

Юрий снова вернулся в своё естественное добродушное состояние, печально вздохнул, и ответил, повторяя свои же слова:

— Дело прошлое…

— Как скажешь, — не стала настаивать я, увлечённо растирая замёрзшие руки.

Не стоит допытываться, а то сейчас опять выяснится какая-нибудь гадость про Лиса, а он только снова показался мне милым.

Но доктор всё же решил поделиться, поглядев на меня, и, видимо, решив, что я его специально игнорирую, занимаясь собой:

— Да нечего там рассказывать, Варь, — он доброжелательно улыбнулся мне, ненадолго обернувшись. — Леотария продала им воспоминания обо мне, вот и всё.

Я посмотрела на него, но он снова возился с камином, и потому сидел ко мне спиной.