Финишная кривая - Альберт Байкалов

– Не болит? – неожиданно нарочито громко спросила она с состраданием во взгляде. – Ты глянь, как исполосовали!

С этими словами она одернула майку и застегнула замок олимпийки.

Он едва хотел спросить, кого исполосовали, как догадался, что жена заметила за его спиной посторонних и сделала вид, будто рассматривала наложенную на груди повязку.

Он чмокнул ее в губы и бросил назад взгляд. Неторопливой походкой по дорожке шла молодая пара. Они не придали значения уединившимся в самом дальнем углу больничного двора мужчине и женщине.

Показав на посту содержимое пакета, он вернулся в палату и улегся. На ужине ел без особого аппетита, а за час до сна отказался от укола, мотивируя это тем, что и так уснет. Медсестра легко согласилась.

Вскоре под воздействием транквилизаторов соседи по палате захрапели. Терпеливо выдержав полночи, в три он встал, надел кроссовки. Прислушался. Было тихо. Морщась от боли выдираемых на груди волосков, осторожно отклеил пластырь. Вынув пистолет, навернул на ствол глушитель. Запасные обоймы и ключи от машины положил в карман олимпийки. Оглядевшись, надавил на кнопку экстренного вызова медперсонала, установленную в изголовье кровати. Почти сразу из коридора донеслось цоканье каблучков дежурной медсестры.

Стараясь не шуметь, на цыпочках прошел через палату и встал за дверью.

«Главное, чтобы без шума, а то, не дай бог, кто-нибудь проснется, – стараясь дышать ровно, подумал он. – Тогда будет много крови».

Едва слышно скрипнули двери. Медсестра шагнула через порог и потянулась к выключателю, оказавшись к нему спиной.

Зажав ей рот ладонью, Снегирь крепко прижал голову девушки к груди и двинул ей чуть выше уха рукоятью пистолета. Тело обмякло. Несколько секунд он не дышал, вслушиваясь в тишину. Храп и сопение троих пациентов не прерывались.

«Хор не потерял ни одного своего голоса, – медленно укладывая девушку на пол, с сарказмом подумал он. – Молодцы, мальчики! Значит, жить вам еще долго».

Бесшумно пробравшись по коридору, заглянул в холл. За ширмой горела настольная лампа. По силуэту тени на материи он догадался, что оперативник сидит на стуле и что-то читает.

Два бесшумных шага, и вот он, средних лет мужчина, с глуповато-удивленным взглядом, оторвавшись от книги, смотрит на него словно на привидение или героя читаемого им боевика, воплотившегося в реальности.

Не дав оперативнику опомниться, он со всего размаху бьет его по темени. В отличие от медсестры, этого человека он не пожалел. Уткнувшись лицом в стол, тот стал медленно сползать на пол.

Снегирь едва успел подхватить его под руки. Без лишнего шума уложив мужчину на пол, обыскал его. Так и есть! Удостоверение капитана ФСБ. Забрав у него пистолет, направился в палату, где лежал «клиент». Надавив на ручку, осторожно толкнул двери и проскользнул внутрь.

– Тебе чего? – оперативник сидел на стуле у стены, сложив на животе руки.

Дежурное освещение позволяло детально разглядеть лицо этого человека. Он был намного моложе своего коллеги. Ни удивления, ни страха в глазах не было. Уверенный в надежности всех охранных систем и людей, он скорее принял Снегиря за заплутавшего спросонья больного.

– Это какая палата? – зачем-то спросил Снегирь и вошел полностью.

Парень в последний момент увидел направленный на него утолщенный ствол глушителя. Два щелчка, и он повалился на бок. Подскочив к нему, Снегирь вернул тело в исходное положение и огляделся. Здесь было занято всего две кровати. Это облегчало задачу. Подойдя к Хохлу, он откинул одеяло и выстрелил ему в голову. Почти сразу храп второго пациента изменился, хотя он продолжал лежать в том же положении, в котором его увидел в первый раз Снегирь.

– Меня не обманешь, – усмехнулся киллер и спокойно всадил в него две пули.

Тело забилось в конвульсиях. Перезарядив пистолет, он сунул пустую обойму в карман, убедился, что Хохол мертв, дождался, когда его сосед затихнет, и вышел из палаты.

В коридоре было по-прежнему тихо. Как будто ничего не произошло. Пройдя в его конец, Снегирь без труда открыл окно. До трансформатора, за которым он сегодня был экипирован Надеждой, было чуть больше пары десятков метров. Тщательно прицелившись, он стал разряжать пистолет, целясь сначала в корпус, заполненный маслом, затем в керамические изоляторы. Разрядив обойму, с облегчением вздохнул. Сначала свет во всем здании несколько раз моргнул, затем снова вспыхнул, но напряжения хватило лишь на то, чтобы лампы дневного света лишь немного поморгали и наконец погасли. Зато из трансформатора, куда был подведен проложенный под землей кабель, полетели искры, раздался хлопок, и он загорелся.

– Кому сейчас легко, – вслух подумал он о людях, находящихся сейчас на операционных столах, искусственной вентиляции легких и в реанимации. Пока запустят резервные источники питания, половина из них умрет.

Двигаясь по коридору, подсвечивая путь небольшим фонариком, быстро спустился в фойе. Везде раздавались шаги, кто-то отдавал какие-то команды. Мелькали огоньки зажигалок. Оказавшись на улице, он спокойно миновал проходную, где двери запирались на электромагниты. Вскоре Снегирь уже садился в оставленный Надеждой автомобиль.

* * *

– Немного осталось, – констатировал Дукузов, подойдя к кромке большой прямоугольной ямы, в которой уже можно было спрятать железнодорожный вагон.

– Тяжело верхний слой снимать, – стоящий на дне Бушалов стянул рукавицу и вытер ее обратной стороной со лба пот. – А дальше песок и мелкий камень.

Часть стен уже была укреплена щитами из тонких деревьев, которые, словно робот, перетаскивала с утра Тамара. По решению Мехди ее отправили помогать строить укрытие. Последнюю ночь почти никто не спал. Не давал ветер, от которого невозможно было спрятаться, и чеченцы торопились как можно быстрее устроить укрытие.

– Где Казбек и Муса? – оглядевшись, спросил Мехди.

– Отдыхают, – пожал плечами Дукузов. – Один сверху, другой там, – он махнул рукой в сторону березовой рощицы. – Сам же сказал, что те, кто не работают, охраняют.

– Арслан, – неожиданно окликнул его Бушалов, – зачем нам такой большой схрон? Взорвем поезд и тоннель, потом что, жить здесь будем? Наши братья на родине тратили на такие стройки много времени, и работали у них не шесть человек. Здесь же, ко всему, земля мерзлая.

– Еще немного, и в этих краях ударят такие морозы, что деревья будут лопаться, – со знанием дела заговорил Дукузов. – А потом, как ты собираешься отсюда уезжать? Здесь пробка настоящая будет. Кроме того, русские станут всех трясти. Мышь до Москвы не доберется. Да и… – Он осекся, бросил на Мехди настороженный взгляд, вспомнив о предупреждении не говорить пока моджахедам об их дальнейших планах.

А было все просто – претворялась в жизнь мечта, которую озвучивали когда-то с экранов телевизоров и в Интернете сложившие свои головы за независимость Ичкерии руководители сопротивления, – мечта о переносе боевых действий на территорию России. В самые потаенные ее уголки, где мало кто толком знал, что творится на далеком Кавказе, планировалось перебросить несколько десятков подобных группе Мехди отрядов. Для властей это будет шоком, для большинства россиян, влачащих жалкое существование, искрой, которая превратится в пожар.