Тени солнечного города - Мария Брикер

С утра зарядил дождь и, судя по темному небу с низко нависшими над городом тучами, прекращаться не собирался. Аркадий хорошо выспался, принял душ, побрился и пребывал в прекрасном расположении духа. Великолепное настроение не смогли испортить ни отвратительная погода, ни мастер, которого он вызвал из Москвы для проверки номера на предмет обнаружения прослушивающих приборов. Осмотрев номер со специальным оборудованием в руках, мастер нашел «жучков» во всех комнатах и даже в ванной. Это было неприятно. Еще более неприятным было то, что оборудование оказалось профессиональным, что подтвердило опасения Аркадия относительно связи убийцы и некоего человека из органов. Однако размышлять на эту тему ему не хотелось. Сегодня он решил устроить себе выходной и провести день в неге и безделье.

В номере было зябко и сыро. Аркадий натянул теплый светлый свитер из овечьей шерсти, сделал горячий кофе, пару бутербродов и уютно устроился на диване в гостиной, прихватив из спальни колючий клетчатый плед. Не успел он сделать и пары глотков обжигающего напитка, как в дверь тихо постучали. «Этого только не хватает, – расстроенно подумал Арестов. – Клава пожаловала трепать своим длинным языком, несмотря на табличку «Не беспокоить». Распирает несчастную желание выдать информацию относительно смерти Петухова! Придется впустить, все равно не отвяжется. К тому же Клава, возможно, расскажет что-нибудь интересное относительно улик, найденных на месте преступления. Однако отчитать ее немного не помешает, чтобы впредь не беспокоила постояльцев, когда они этого не хотят», – заготовив в голове небольшую назидательную тираду, Аркадий распахнул дверь, и в ту же минуту все нужные слова застряли у него в горле – на пороге его номера стояла Анна Самарина.

– Мне необходимо поговорить с вами, Аркадий Александрович. Могу я войти? – торопливо спросила девушка и застенчиво опустила глаза.

– Да, да, конечно. Входите, Анна, – опомнился Аркадий и пропустил девушку в номер. – Садитесь вон туда, в кресло.

Анна прошла в гостиную и неуверенно присела на краешек кресла. Аркадию хватило одного взгляда, чтобы понять – с Анной не все в порядке: она была сильно бледна, тело бил озноб, глаза лихорадочно блестели.

– Господи, Анна, да вы же вымокли до нитки! Подождите минутку, я сейчас вернусь! – воскликнул Аркадий и стремительно ринулся в спальню. Вывернув за секунду из шкафа все его скудное содержимое, перетряся все свои вещи, он наконец нашел кое-что подходящее: единственную чистую теплую рубашку-ковбойку и относительно чистые джинсы. Прихватив вещи с собой, он вернулся в гостиную, протянул одежду девушке и сказал: – Идите в ванную и переоденьтесь. Размер, конечно, большой, но зато это спасет вас от простуды. В ванной вы найдете полотенце и фен. Идите, возражения не принимаются, а я пока приготовлю вам горячий чай.

Анна не стала спорить, с благодарностью посмотрела на Аркадия, забрала из его рук вещи и ушла приводить себя в порядок. Отсутствовала она недолго, но за это время Аркадий ухитрился разбить чашку с горячим чаем и обварить себе ногу, заварить новую порцию, просыпать полпачки сахарного песка на пол и ножом поранить себе палец, пытаясь нарезать лимон. В таком неприглядном виде – стоящим на одной ноге, как цапля на отдыхе, и с окровавленным пальцем во рту – и застала его Анна, когда вернулась из ванной.

– Я смотрю, у вас тут небольшая авария, – улыбнувшись, сказала девушка. – Садитесь в кресло, я обработаю ваши боевые ранения. Возражения не принимаются, – добавила она и улыбнулась.

Ногу жгло, но Аркадий, превозмогая боль и стараясь не хромать, гордо продефилировал к креслу и сел. Анна тем временем открыла свою дамскую сумочку и принялась извлекать из нее нехарактерные для этого женского аксессуара предметы: бинтик, зеленку и еще какой-то пузырек с непонятным содержимым.

– Вы, Анна, имеете какое-то отношение к медицине? – удивленно спросил Арестов, разглядывая выставленные на журнальный столик баночки.

– Нет, абсолютно никакого, – ответила девушка.

– Но только этим я могу объяснить нахождение в вашем ридикюльчике такого изобилия медикаментов.

– Я сейчас объясню. Мои родители были врачами, мама работала в поликлинике, отец… это, впрочем, неважно. Они научили меня приемам оказания первой медицинской помощи пострадавшим. Все врачи по своей натуре – жуткие перестраховщики, а если это касается их собственных детей, то вдвойне. С детства мама пихала мне в сумку разные медицинские примочки от укусов, порезов, ожогов и прочего. Как я ненавидела этот ее заскок! Думала, вырасту – и выброшу всю эту дребедень на помойку. Мамы не стало, а я до сих пор таскаю это все с собой, хотя меня уже никто не заставляет это делать. Привычка, наверное…

Она стояла перед ним на коленях, так ей было удобнее обрабатывать его раны, и была сосредоточенна и серьезна. Руки у нее были прохладные, но, нежно прикасаясь к нему, словно оставляли ожог на его коже. Все утро он думал о ней, и вот она оказалась совсем рядом, он чувствовал запах ее влажных волос, видел нежный светлый пушок на ее щеках, пульсирующую жилку на шее, ощущал на себе тепло ее дыхания… Сейчас она была другой: немного смешной в его рубашке и джинсах, чуть растрепанной после дождя, и уже не казалась недоступной и недосягаемой. Он испытал непреодолимое желание дотронуться до нее, провести рукой по ее пушистым непослушным волосам, сжать ее в своих объятиях и…

– Кажется, все. Ожог небольшой. Я его обработала, завтра все пройдет. А палец поболит еще какое-то время, порез достаточно… – Она подняла глаза и замолчала на полуслове. Их взгляды встретились, они неотрывно смотрели друг на друга не в силах вымолвить ни слова. Но слова были лишними. «Я твоя. Сделай только первый шаг. Протяни руку», – говорили ее глаза.

– Ваш чай стынет, – выпалил Арестов неожиданно для себя и для нее. Анна встрепенулась, резко отстранилась и закашлялась, чтобы скрыть неловкость. Слишком грубо и нелепо прозвучала эта фраза. – Пока вы тут меня от смерти спасаете, можете и сами загнуться от простуды, – добавил Аркадий, пытаясь сгладить нелепую ситуацию. Она только улыбнулась в ответ.

– Тепло, – после долгой молчаливой паузы чуть слышно сказала Анна, сделав маленький глоток еще не успевшего остыть чая из массивной фаянсовой кружки, которую она держала двумя руками. – Вы, наверное, удивлены, что я пришла к вам? Поверьте, мне стоило большого труда заставить себя обратиться к вам – к человеку, который представляет интересы того, кто, возможно, виновен в смерти моей сестры. Но вы показались мне на суде человеком честным. Я очень внимательно наблюдала за вами, слушала, что вы говорили, как себя вели, и почти убеждена, что вы искренне верите в невиновность вашего подзащитного, что это не просто игра с вашей стороны. Теперь я хочу, чтобы вы, глядя мне в глаза, ответили на один вопрос. Абсолютно ли вы уверены, что Громов невиновен в смерти моей сестры? Ответьте просто – да или нет. «Да» – будет означать, что у вас нет сомнений по этому поводу. «Нет» – что сомнения есть. Вы согласны? – Аркадий кивнул головой в знак согласия. – Но учтите, Аркадий Александрович, – добавила Анна, – каким бы ни был ваш ответ, правду я пойму по вашим глазам.