Аромат невинности. Дыхание жизни - Франциска Вудворт

Что тут началось! Мое попранное самолюбие было полностью удовлетворено. Высокородный изменился в лице, и я впервые увидела его растерянным. А еще он запаниковал, не зная, что со мной.

– Где болит? – требовательно спросил он и убрал мою руку, закрывающую лоб. Его глаза расширились, когда он увидел шишку. – Тебе плохо?

Сграбастав меня и прижимая к груди, он тут же вскочил на ноги, заметался по комнате, а потом выскочил из нее, приговаривая: «Сейчас-сейчас, маленькая…»

– Я голая! – завопила я, стоило ему вынести меня из комнаты.

Он рванул обратно, спешно завернул меня в покрывало с кровати и опять куда-то понесся. Я очутилась в коконе и даже не видела, куда он меня тащит. Острая боль прошла, и всхлипывала я уже скорее из принципа, чтобы некоторые прониклись.

Мне кажется, мы спускались на лифте, опять бежали, потом были чужие голоса и властный приказ высокородного: «Вышли все!»

Когда он начал выпутывать меня из покрывала, я уже не плакала, а лишь с любопытством огляделась, не забывая сохранять обиженное выражение лица.

Мы точно были в медицинском блоке. Белые стены, яркий свет, какая-то аппаратура по периметру стен. В центре стоял обтекаемой формы саркофаг. Мы как раз подошли к нему. Когда же до меня дошло, что он собирается засунуть меня туда, все мое недавно обретенное самообладание рассыпалось в прах.

– Нет! – В панике я вцепилась в него мертвой хваткой.

– Милая, это регенератор. Сейчас он тебя просканирует и вылечит, – попытался что-то объяснить мне он, но я ничего не слышала. При мысли, что меня засунут в него и закроют, накрыло волной такого дикого ужаса, что я перестала адекватно воспринимать окружающее.

– Не надо! Я в порядке! – обливалась слезами я, и он не мог оторвать меня от себя. Я ничего не хотела слышать. Все мысли сосредоточились лишь на том, чтобы избежать попадания в этот ящик. В детстве как-то я оказалась запертой в тесном шкафчике, и с тех пор у меня не то чтобы фобия, но подсознательный страх. Причем лифты переношу спокойно. Там же я могу двигаться, а вот оказаться зажатой и в темноте… В детстве часто мучили кошмары, а потом прошло. Сейчас же я как будто опять стала ребенком и боялась этого саркофага до потери сознания. Поэтому, как обезьянка, вцепилась всеми конечностями в дейгасса, не желая туда залезать.

– Милая, – обхватил он руками мое лицо и, заглядывая в обезумевшие от страха глаза, – ты же проходишь очистку в кабине. Чего боишься?

– Там я стою! – выдала я железобетонный аргумент. По крайней мере, для меня. – И там светло.

– Когда ты ранен, неудобно стоять, – как маленькой объяснял он. – Давай ты немного полежишь в нем, и больше нигде болеть не будет.

– У меня ничего не болит! – быстро заявила я, смотря на него честным взглядом. Бог с ними, с коленками, и голова уже почти не болит. Вот только мне не поверили и предприняли еще одну безуспешную попытку туда уложить.

Наша недолгая борьба закончилась моей победой, так как применять силу он не хотел, а оторвать от себя как-то иначе не смог. Сдавшись, он подошел к шкафчику и начал шарить там. Я не видела, что он делает, поэтому просто твердила: «Не надо!»

– Ш-ш-ш-ш, – успокаивал он. – Сейчас я сделаю тебе укольчик, и все пройдет.

Поверив, я не сопротивлялась и не мешала ему его делать. Только вместо обезболивающего он вколол мне снотворное, и я провалилась во тьму.

– Милая, просыпайся! – ласково позвали меня, и я послушно открыла глаза. Прямо перед собой увидела лицо высокородного. Скосив глаза, поняла, что нахожусь в том чертовом саркофаге. Рука сжалась в кулак, и я сначала молниеносно врезала ему, а потом села.

– Ты все же засунул меня в него! – возмутилась я, но как-то спокойно, без запала. От удара рука заныла, и я потрясла ею.

– Милая, ты только после восстановления, не нужно себя калечить, – произнес дейгасс, потирая скулу. – Давай я тебе помогу.

Не дав ответить, он ловко извлек меня, поставил на пол и тут же закутал в покрывало, которое держал наготове. Я потрогала свой лоб, но ничего не болело и от шишки не осталось и следа. Начала разворачивать покрывало, чтобы посмотреть на свои колени, но дейгасс не дал этого сделать, подхватив меня на руки.

– Эй! Я сама идти могу, – сделала попытку быть самостоятельной.

– Босиком? – приподнял он бровь, намекая на скудность моей одежды.

– А хоть бы и так! – воинственно произнесла я. Вернее, попыталась, так как внутри оставалась спокойной, как удав. – Признайся, меня успокоительным напичкали? – подозрительно поинтересовалась у него.

– Воздействие на организм происходит автоматически, согласно физическому и эмоциональному состоянию объекта.

– Вот что ты за изверг? Я же даже разозлиться на тебя не могу, – вздохнула я. – Ничего, завтра придумаю, как тебе отомстить, – поделилась своими планами, отчего уголки его губ дрогнули.

– Закутайся в покрывало, – сказал он мне.

– С чего это?

– Милая, надеюсь, ты не хочешь, чтобы тебя видели в таком виде мои люди?

Несколько секунд я раздумывала над тем, чтобы из чувства протеста сказать, что мне наплевать на это. Победил здравый смысл, и с недовольным видом я уткнулась в его плечо, подтянув повыше покрывало и прячась в него с головой. Не хочу краснеть. Сейчас действительно не лучшее время для знакомства.

– И часто ты девушек сюда таскаешь? – из вредности задала вопрос.

– Эта капсула предназначена для восстановления после тяжелых ранений. За кого ты меня принимаешь?

Ой, кажется, я кое-кого уязвила.

– И под какую степень тяжести попадало мое, что ты меня сюда притащил? – ворчливо поинтересовалась у него.

– Я хотел, чтобы ничто не напоминало тебе о неудачном падении, – отозвался он, и мы двинулись на выход.

«Нет, это же надо иметь наглость ТАК вывернуть в свою сторону ситуацию?! – поразилась я. – Получается, это я неудачно упала, а не он на меня свалился. Вот же… дейгасс!»

Мы вернулись в наши покои, и меня уложили на постель.

– Хочешь есть? – спросил он меня. Я бросила на него удивленный взгляд, намекая, что мы недавно как бы ужинали. – После восстановления обычно просыпается зверский аппетит, – пояснил он.

«Обычно?!» – зацепилась я за слово. Звучало так, как будто для него это было не впервой.

– И часто тебя восстанавливали там?

– Приходилось.

В подробности вдаваться высокородный не стал, а мне странным образом после его слов захотелось чего-нибудь вкусненького.

– Хочу мороженое!

– Сейчас, – встал с постели он и вышел.

Вернулся довольно быстро, с мороженым. Я как раз растирала руку, которой его ударила. Немного ломила. Вот где справедливость? Ему хоть бы хны, а у меня рука болит.