Выдумщик - Андрей Константинов

— Уф! — сказал Геннадий Петрович, мгновенно добрея лицом. — Ой, хорошо…

Ващанов погладил животик и оглядел свои владения уже более внимательно и спокойно. Неужели выпивки больше не осталось? Сердце страдальца на мгновение сбилось с ритма от ужаса, но под столом Геннадий Петрович обнаружил лишь чуть початую бутылку армянского коньяка. Воровато оглянувшись на по-прежнему грезившего о чем-то с закрытыми глазами «комитетчика», Ващанов на цыпочках подобрался к столу, неслышно взял бутылку, сделал два глотка из горлышка… И стало тут Геннадию Петровичу совсем хорошо. Душевно так стало — любовь к жизни проснулась, к людям. Поговорить с кем-нибудь захотелось, пообщаться — о хорошем о чем-то поговорить, о светлом… Вон, с Сергеичем хотя бы, надо ему только выпить дать, а то мужик чего-то совсем засмурнел — сидит, аж черный весь… Проблемы у него какие-то… Так у всех — проблемы… Нет, надо ему стаканчик накатить, чтобы полегчало сразу…

Движимый такими добрыми мыслями, Геннадий Петрович набулькал почти на две трети коньяку в несвежий, многократно использованный стакан, бережно взял его и направился к «комитетчику». А там идти-то было — всего ничего, три шага.

— Сергеич! — голосом доброй бабушки из популярной радиопередачи позвал Назарова экс-полковник. — Сергеич, прими, как говорится, в рот, чтобы из головы дурное все вышло. Гы-гы…

— Что? — Аркадий Сергеевич встрепенулся, открыл глаза, увидел склонившегося к нему Ващанова со стаканом в руке.

— Прими, друг, — убедительно сказал Геннадий Петрович и дыхнул на «комитетчика», словно Змей Горыныч. Назаров дернулся — бывшего «руоповца» качнуло, и коньяк из стакана пролился Аркадию Сергеевичу на плащ.

— Да пошел ты, тварь пропойная! — Назаров, у которого нервы были совсем на пределе, сорвался на крик и, не вставая из кресла, пнул Ващанова ногой в брюшко.

Геннадий Петрович ойкнул и, пукнув на ходу, отлетел к верстаку, приделанному к противоположной стене. Голова Ващанова с сухим бильярдным стуком ударилась о железные тиски, и Геннадий Петрович упал на пол. Ноги его несколько раз дернулись, а потом полковник в отставке замер.

Аркадий Сергеевич встал из кресла и отряхнул с плаща капли коньяка:

— Скотина…

Геннадий Петрович на это определение никак не прореагировал — он лежал неподвижно, продолжая сжимать в правой руке стакан, из которого, как ни странно, даже не весь коньяк вылился… Назаров некоторое время молча смотрел на замершее тело, а потом забеспокоился:

— Ладно, Гена… Кончай дурковать! Ты уже и так надурковал — дальше некуда… Тебе лечиться надо срочно…

Геннадий Петрович молчал.

Майор, почувствовав неладное, шагнул к Ващанову и, наклонившись, потянул его за рукав:

— Гена, вставай!

Голова Геннадия Петровича катнулась по полу, и Назаров, похолодев, увидел на левом виске бывшего первого заместителя начальника РУОПа глубокую, заплывающую кровью вмятину… Ващанов был мертв.

— Гена…

Аркадия Сергеевича затрясло, он попытался нащупать пульс у Геннадия Петровича — пульса не было.

Что было дальше, Назаров помнил не отчетливо не до конца. Кажется, он даже зачем-то попытался сделать Ващанову массаж сердца, тряс мертвое тело, снова и снова искал пульс… Все было напрасно — Геннадий Петрович умер насовсем.

Аркадию Сергеевичу захотелось завыть в голос. Ну почему, за что такая «непруха»?! Ведь один только раз майор изменил своим принципам, влез в эту паскудную историю с «Абсолютом» — не удержался, деньги взял у Бурцева — и как снежный ком понесся… Ну почему другие всю жизнь могут ловчить, химичить чего-то, «дела делать», новые хорошие машины себе покупать, дачи строить и молодых любовниц заводить — и с них, как с гуся вода? А тут…

Назаров стиснул зубы и постарался сосредоточиться. Ладно, плакаться не время, надо что-то делать, надо как-то из дерьма выбираться… Аркадий Сергеевич попытался вспомнить — видел ли его кто-то во дворе, когда он подходил к гаражу? Вроде, никто не видел. Но это только так кажется, а потом, если грамотно «убойщики» будут жилмассивы отрабатывать, свидетелей может столько отыскаться — кто-то в окно смотрел, кто-то с собакой гулял… Но «убойщики» начнут работу, только если обнаружат явные признаки насильственной смерти… У них сейчас криминальных трупов как грязи, причем половина — «глухие»… Так что, если ребята увидят возможность квалифицировать смерть Ващанова как несчастный случай — они эту возможность не упустят. Тем более, что это и в самом деле — несчастный случай…

Надо отдать должное Аркадию Сергеевичу — в его голове все же мелькнула мысль о явке с повинной, но мысль эта тут же ушла. Ващанова все равно не оживить — да он и так бы загнулся вскорости от пьянства, — а из-за такого дерьма брать на себя неосторожное убийство? Нет… Тем более заяви он, Назаров — тут же и комитетовская служба собственной безопасности нарисовалась, ментов-«убойщиков» сразу подвинули бы. А собственная безопасность, конечно, начала допытываться — почему встречались, зачем встречались… И — не дай Бог — нарыли бы… Тогда — все… Тогда — Нижний Тагил, и никто в случайность убийства уже не поверил бы… А если потом информация о мотивах встреч Назарова и Ващанова дошла бы до Бурцева? Он ведь тогда решил, что исчезновение «Абсолюта» — это его, Назарова, рук дело… И тогда — просто кранты… И в Нижнем Тагиле бы достали — наизнанку вывернули, требуя отдать груз… Нет… Надо вылезать из дерьма…

Аркадий Сергеевич огляделся — так, откуда мог свалиться Ващанов, чтобы так удариться головой о тиски? Взгляд майора уперся в лампочку на потолке. В кабинетике было всего три источника света — торшер у диванчика, светильник над верстаком и лампочка на потолке, укрытая красным модным абажуром…

«Так… Допустим, Гена набухался, полез перегоревшую лампочку менять… Поставил стремянку — вон ту, которая в углу, — залез на нее, лампочку вывернул, а потом равновесия не удержал и грохнулся — пьяный же был… И так неудачно свалился — головой о тиски как раз… Ну что поделать, пить меньше надо…»

Аркадий Сергеевич походил по гаражу, нашел хорошие финские перчатки для мойки машины, надел их, потом взял какую-то тряпку и протер все поверхности, к которым прикасался — не забыл и радиотелефон Ващанова… Покончив с этим делом, Назаров подвинул стремянку, вывернул потолочную лампочку, осторожно вложил ее в правую руку Ващанову, предварительно вынув из нее стакан. Стремянку Аркадий Сергеевич хотел сначала уронить, но потом передумал…

Картина получилась достаточно убедительной — любому, кто вошел в этот гараж, сразу бы стало ясно — у покойного был крутой запой, который закончился трагически. Опасное дело — менять лампочки в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Перед тем, как уйти из гаража, Назаров еще раз посмотрел на труп Геннадия Петровича… Нет, есть, наверное, все-таки какая-то Высшая Справедливость! Ващанов, конечно, был законченным подонком — своих же предал, коррумпировался полностью, начал на одного из самых одиозных криминальных авторитетов — на Антибиотика работать… И все хапал, хапал — не лезло уже, а он хапал… Ну, что же, как говорится: «Собаке — собачью колбасу». Свою смерть — в грязи, мерзости, в собственной блевотине и моче — Геннадий Петрович заработал честно, хоть и была она, конечно, случайной. Но случайность, это ведь только непознанная закономерность… Да, все это было так, но сердце Аркадия Сергеевича не хотело слушать голос оправдательной логики. Оно очень болело, его сердце…