Не отпускай - Лаванда Риз

— Нет, Себастьян Корвин как раз в порядке, он даже не собирается помешать Артуру тебя уничтожить! — резко выдала Агата, бледнея от ярости. — А вот и Чарльз, — причём она произнесла это до того, как раздался звонок в дверь.

— Вижу, ты в курсе, — «дорогой костюм» и в самом деле казался озабоченным прямо с порога.

— Ничего подобного, я ни хрена не понимаю! — закричала я, начиная сходить с ума от всех этих странностей.

— Держите себя в руках, мисс Скорес, — сделал он мне замечание, скривившись. — Дело в этом громком судебном процессе под названием «скелеты Манакра», затронувшем сразу несколько стран, и он естественно освещается во всех СМИ. Это было ведь ваше желание о возмездии и правосудии? Теперь же по всем каналам показывают фото девушки с пока что затушеванным лицом, якобы заложившей взрывчатку и подорвавшей пансионат. В этом фото явно угадываетесь вы Шарлотта, так как вы действительно находились там до момента уничтожения Манакра. Артур подбросил полиции запись с камер наблюдения, на которых его персона по ясным причинам отсутствует. Копы сейчас устанавливают вашу личность, и когда обнародуют полную информацию и по всей стране покажут ваше лицо — мы столкнёмся с жесткой системой правосудия, от которой не так-то просто скрыться даже стражам. Таким образом Корвин хочет найти вас и запереть в тюрьму. И будьте уверенны, мысли о пытках, которые он вам придумал, доставляют ему удовольствие. Артур становится сильнее, и Бас не в состоянии помешать замыслам владыки теней, потому что он передаёт своим потомках лишь посредственные знания, такое себе ржавое оружие, которым разве что только орехи колоть. Истинную силу Артур приберегает для себя, дурак он что ли делиться властью. Принимая во внимание вашу стойкую позицию и претензии Агаты, мы пришли к выводу, что Артура нужно немедленно ослаблять, и это можно попытаться сделать самым гуманным путём — вести вас Шарлотта в искусственную кому. В таком отключенном состоянии вы вряд ли будете пылать любовью, связь между вами на время прервётся и Корвину придётся отступить. Это поможет нам выиграть время.

— Мне плевать, что будет со мной, Бас не должен пострадать, мы договаривались…

— Прекрасно, продолжай жертвовать собой, и тогда Артур в скором времени заполонит этот посёлок своими тенями! — не выдержала Агата. — Что станет с тобой — это важно Шарлотта! В какой-то момент нужно выбрать себя, будущее, потому что в жизни предусмотрены запасные варианты счастья, а черту у пропасти рисуем лишь мы сами. Когда ты была заперта в этом чёртовом пансионате — Бас почему то не выбрал тебя, он прекрасно себя чувствовал, развлекаясь с другой девушкой, пока ты разговаривала с крысами в холодном карцере. Он не борется за тебя и сейчас! Для ведьмаков сила это наркотик, и Бас предпочёл магию, а не любимую девушку. Так что, моя девочка, пора тебе уже прозреть и оценить важность собственной жизни.

Мне сейчас только её нравоучений и не хватало!

— Значит, искусственная кома говорите? Мне подходит, — скрипнула я зубами, захлёбываясь такими разными эмоциями, что мне даже самой было сложно определить, что же это за дерьмовое состояние такое.

Уже к вечеру, в дом доставили всю необходимую аппаратуру и бригаду медиков. У меня взяли анализ крови, быстренько провели пару каких-то тестов, промыли кишечник и поставили сразу две капельницы, обездвижив мои руки. Я отключалась медленно, будто уплывая на лодке в густой белый туман.

Что-то пошло не так. Не знаю, по-моему предполагалось, что я просто исчезну, впаду в прострацию овощной формы, перейду за грань, перестану быть сутью, но только вот я не пропала в этом тумане. Я стала отчетливо слышать жуткие крики — и это стало моей кромешной мукой. Кричал Артур, от злости и отчаянья, он не желал сдаваться так легко. И мне кажется — он знал, что я его слышу. …. Это невыносимая пытка. Почему моё сознание не взорвалось и не положило конец всей этой истории. Вместо этого меня вернули в реальность, я пришла в себя, но здесь вместо воплей Артура дико пищали какие-то приборы.

— Давление и сердечный ритм слишком подскочили, возникла угроза жизни, и нам пришлось её разбудить, — услышала я голос одной из медсестёр, видимо отчитывающейся перед Агатой. — Сейчас состояние Шарлотты стабилизировалось, но погружать её снова в кому очень опасно.

— А я и не позволю. Пяти дней должно было хватить.

Выходит, я проболталась в невесомости потустороннего целых пять суток! Мне показалось, что я провела в этом аду целую вечность, отбывая наказание за свои грехи. Подозреваю, этим мы ещё сильнее разворошили ярость Артура Корвина, по силе его криков я поняла, что он намерен бороться и готов перевернуть вселенную. И очень скоро он найдёт меня, если не случится какого-нибудь чуда. Мой медикаментозный сон не ослабил владыку теней, и стражи быстро это выяснят.

От слабости у меня перед глазами плывут разноцветные круги, мои реакции заторможены литрами влитого в меня лекарства, из комы я вышла, но тут же погрузилась в бездонную апатию, зациклившись на ощущении Артура в моей голове.

Понимаю, что со мной разговаривают, но не слышу вопросов. Вижу обеспокоенное лицо Агаты, но меня притягивает лишь выбранная мною точка на горизонте, в которую я воткнула своё растрёпанное сознание, и мне больше не хочется думать или отвечать. Я лишь хочу смотреть на море, хочу заглушить эхо в своей голове шумом волн, и больше ничего, я устала.

На какое-то время меня оставили в покое и без присмотра, что не удивительно глубокой ночью люди обычно спят. Я же воспользовавшись моментом, бесшумной тенью скользнула к запасному выходу, и преодолев тридцать пять ступенек, оказалась на пляже с единственным желанием оказаться в воде, слившись с морем в одно целое, исправить оплошность судьбы. …Всё верно, это я должна была тогда утонуть вместо брата, отец был прав. Только так я избавлюсь от своего чувства и спасу Баса. …

Холода я не чувствую, хотя должна, я наоборот испытываю облегчение от принятого решения и по моему телу разлилось приятное тёплое покалывание, наконец успокоилась, потому что вижу выход. Постепенно я перестала чувствовать дно, и вода сомкнулась над моей головой…

А затем дерущая боль в горле, мучительный кашель и выплёскивающаяся вода из лёгких, которые жгла соль. Мне казалось, я выплюну их вместе с кишками. Массирующие хлопки чужих умелых рук у себя на спине, я почувствовала чуть позже.

— Нет уж, я не позволю тебе утопиться возле моей яхты! — о господи, я узнала этот ворчливый тон, но хреновей уже было не куда. — Нашла способ, малодушная идиотка!

— Ненавижу тебя, — мне тяжело было говорить, каждое слово давалось мне с огромным трудом и болью. — Что ты наделал! … Ты всё испортил! …Всё…

— Ну конечно, какая трагедия, — он надо мной ещё и насмехается. — Тебе нужно в больницу. Я не шучу. Голову возможно уже не вылечить, а вот лёгкие спасти можно. Вызову помощь…

Собрав все силы, повернувшись, я вцепилась в него обеими руками, готовая умолять:

— Нет! … Прошу! … Не нужно никого звать. … Даниэль, — я смотрела на него, осознавая, что меня всё-таки постигло состояние «броситься в пропасть», я хотела избавления смертью, крайнее отчаянье, которое овладевало многими воспитанницами Манакра, вот оно настигло и меня, но Даниэль не позволил мне упасть. Потерянная и разбитая я всё же была жива благодаря лишь ему. Не знаю, что он прочёл в моём взгляде, но что-то заставило его тяжело вздохнуть и нехотя потрясти головой.