Мисс Страна. Чудовище и красавица - Алла Лагутина

– Довольно благоглупостей, Петр Васильевич. Одной из поруганных всадили деревянный кол, у второй вырезали… Мы не знаем, были ли они изнасилованы естественным способом. Любострастную подоплеку этих преступлений выводили из чрезмерного интереса преступника к женским органам погибших. А третий погибший и вовсе любострастного интереса у убийцы не вызвал. Тут что-то другое, что-то непонятное, жуткое, и я уверен, что это сотворили дикари. Дождик вызывали или об урожае просили.

– Эта девушка пользуется большим уважением. Если с ней случится скверное – они взбунтуются.

– Не взбунтуются, – усмехнулся Белоглазый. – Они кроткие, казаков боятся.

– И при этом они же – лютые убийцы?

– Да.

– Ее сопровождали четверо, казаки донесли…

– Я знаю. Эти четверо будут ее ждать. И пусть ждут. Ей не придется пешком до Выдрино идти, если мы ее отпустим.

– Так что же, препроводить барышню в тюрьму?

– Нет. Она хоть и не барышня, но в нашей женской тюрьме на две камеры, где сидят воровки, убийцы и проститутки, обворовавшие или прикончившие клиента, ей не место. Ко мне на квартиру ее препроводите. Как вы знаете, у меня там оборудована комната с зарешеченным окном, где особо нежные политические барышни отдыхают по пути на каторгу. У двери заночует мой денщик. Шаманка не сбежит. Ни одна политическая не сбежала же.

– Хорошо, будь по-вашему, Сергей Сергеевич, мне приходится вам подчиняться, но я еще раз напоминаю вам, что эта девушка пользуется у своих, если вам угодно, дикарей большим уважением!

– Да, конечно, – отмахнулся Белоглазый и встал. – Поручите отвести барышню ко мне в дом. У меня сегодня еще дела. Этап надо встретить и захворавших распределить по тюремной больнице. Предварительно отделив от симулянтов.

Петр Васильевич смотрел на Алтан с жалостью. Но передал ее тем же казакам, которые ее сюда привезли.

На улице Алтан увидела отца. Его и еще троих молодых парней из поселка. Лошадей они где-то оставили, сами покорно сидели на корточках у стены дома. Проводили ее взглядом. Только когда казак подсадил ее в седло и конвой тронулся с места, буряты встали и неспешно пошли следом.

– Батюшка твой, я так понимаю? И братцы? – спросил казак у Алтан.

Она кивнула.

Братцы… Не было у нее братцев. И вместе с тем все ее люди – братья и сестры. Родные. Уже потому, что они – ее люди.

– А может, один из них – женишок, а? – спросил казак.

Алтан улыбнулась и покачала головой: нет.

– Она худая слишком, у них таких в жены не берут. Да еще и шаманка. Колдунья по-нашему, – пояснил старший из казаков.

Город был маленький, улицы выстланы бревнами. Высокие бревенчатые заборы, дома двухэтажные, плотно друг к другу. К одному такому дому привезли Алтан.

– Тут вот господин Невельский и обитают, – с каким-то смущением проговорил казак, ссаживая Алтан на землю.

Возле двери на цепи висела металлическая груша. Казак подергал за нее – внутри дома раздался глухой звон, и довольно скоро дверь отворилась. Алтан пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть открывшего человека, такого огромного роста он был. И лицом очень страшен: крупные челюсти, толстые губы, крохотные глазки и скошенный назад лоб.

– Доброго дня, Семен Викентьевич, – поприветствовал гиганта казак. – Господин Невельский велел сию девицу посадить под стражу в ваши особые покои.

– Да я уже записку получил, – сказал гигант неожиданно высоким и звонким голосом. – Барышня, как я понял, из бурят и по-русски не говорит, но все понимает? – Он спросил вроде как у казака, но обращался к Алтан.

– Все так, – ответил казак.

Алтан молча кивнула.

– Что ж, идемте, барышня. Устрою вас до завтра. С удобством.

Великан указал Алтан в глубь дома.

И она вошла.

Дверь захлопнулась.

В доме Белоглазого было очень много мебели – это первое, что заметила Алтан. Мебели много, а мягкого и удобного, подушек и ковров, почти не было. Был громко тикающий странный механизм. Были книги: Алтан знала, что вот так выглядят книги и что русские их читают. В поселок один раз приезжал православный священник, пытался уговорить бурят креститься и оставил на память книгу, называемую Евангелие – в ней рассказывалось про трудную жизнь Распятого Бога. Священник относился к книге с таким трепетом, что ее на всякий случай спрятали в доме у самого почтенного из стариков. Но вряд ли все эти книги были одним и тем же Евангелием – зачем их столько?.. Наверное, каждая книга рассказывает о своем. Впервые у Алтан мелькнула мысль: да, она счастлива тем, что читает природу, понимает все знаки, которые дает ей окружающий мир, но, быть может, она стала бы еще счастливее, если бы научилась читать книги и понимать эти маленькие черные значки?

«Увез бы я тебя отсюда, крестил бы в церкви, учителей нанял, обучил бы читать, писать и танцевать, а больше ничего и не надо женщине», – прозвучал в ее памяти голос Белоглазого.

Нет. Нет. Она не оставит своих людей.

К тому же и он не свободен. У него невеста.

В доме Белоглазого было много изображений людей. Алтан с интересом на них засмотрелась.

– Семья это Сергея Сергеевича, – пояснил великан, указывая на групповой портрет: строгий мужчина с пышными усами, одетый в военную форму, рядом сидит женщина в платье с такой гигантской юбкой, что непонятно, как она двигается, и по росту – четыре маленьких мальчика. В младшего из них великан ткнул пальцем: – Это Сергей Сергеевич в детстве. А вот дагерротипы его матушки и батюшки порознь. И все три брата. Любит он семью-то. Тоскует. Но что поделаешь, царева служба такая…

Алтан тем временем увидела изображение того же мужчины с окладистой бородой, которое было в комнате, где ее допрашивали. Тут это изображение висело особо. И Алтан даже задумалась: может, это бог? Но она видела, как изображают Распятого Бога. Этот решительный лысеющий мужчина с широченными плечами не был похож на Распятого. И по лицу было видно: распять себя не даст.

А потом она заметила единственное изображение, не на стене висевшее, а стоявшее в рамке на одном из предметов мебели…

Девушка с высокой прической и в красиво вышитом платье. Лицо у девушки грустное, глаза – ласковые и немного испуганные, шея тонкая, уши оттопыренные, волосы на шее и за ушами выбиваются из прически легкими прядями. Нежная девушка, как жеребеночек.

– Это Екатерина Борисовна, невеста Сергея Сергеевича. Славная барышня, строгая. В Иркутске живет. Ждет, пока Сергея Сергеевича повысят и в Иркутск переведут, тогда они и свадьбу сыграют. Его скоро повысить должны. Я жду не дождусь, когда мы отсюда уедем, а он женится. Надобно ему жениться, очень надобно… Идемте дальше, это комната парадная, а дальше столовая, где мы с Сергеем Сергеевичем кушаем, он хоть и благородный, а не чурается с денщиком за одним столом кушать, вот какой человек. И вас велел накормить прежде, чем запереть. Кухарке еще с утра велел курицу пожирнее купить, она мастерица курицу готовить, и пирог сладкий будет с медом и ягодами, а я в лавочку бегал за лучшей белевской пастилой для вас, барышня. Политических Сергей Сергеевич так не балует. Покормит, чтобы не оголодала, да и не в столовой, а в тюремной нашей комнатке, мы ее так называем. Но политических не уважает он. Скверные они, и не барышни даже, а так… Ведут себя не по-женски. Против царя, опять же, умышляют. А вы хоть и подозреваемая, но в этой скверне не виновны, так что сейчас поедите как следует, чаю выпьете с пирогом и пастилой. Пастила замечательная!