Убийство по-французски - Мартин О'Брайен

Валери обнаружил и еще кое-что. Кристаллики соли в ее волосах. Похожие на перхоть. Просто въевшиеся в кожу, словно они находились там долгое время.

Жако закрыл отчет и улыбнулся. Яхта. Скорее всего.

У Жако это был первый за день пункт посещения. Кабинет капитана порта.

— Позвольте подняться на борт, капитан?

Старый капитан порта делал то, что у него получалось лучше всего. Положив на стол скрещенные ноги — толстый рулон карт оказался придавлен каблуками его синих парусиновых туфель, — он держал в массивной руке свернутый экземпляр «Экипажа». За окном утреннее солнце золотило отражающиеся в воде каменные стены форта Сен-Жан, а ветерок рябил зеркально-голубую поверхность водной глади Старого порта.

— Ты, — буркнул Салет, глядя на закрывшего за собой дверь Жако поверх газеты. — Не видишь, я сейчас занят?

Слова звучали коротко и резко, но общий тон был вполне дружелюбным. Если и существовал в действительности полицейский, для которого у Салета могло найтись время, то это был Даниель Жако, сын человека, с которым он ходил под парусом столько раз, что и не сосчитать, человека, который не меньшее количество раз спасал его шкуру на воде и на берегу.

Жако налил себе кофе и прошел к столу Салета. Старик вновь углубился в чтение газеты.

— Почему бы тебе не налить себе кофе? — прорычал он.

— Уже, — ответил Жако и поставил чашку на стол Салета.

Взяв бинокль, он подошел к окну. Суденышки, сотни лодок, яхты, моторные катера, рыбачьи скифы, все привязанные к своим плотам — металлическим мостикам, выступающим, словно ребра, в акваторию Старого порта от Ке-де-Рив-Нёв на юге и от Ке-дю-Порт на севере. Со своего наблюдательного пункта над марсельским Старым портом Салет мог разглядеть даже угря, извивающегося на столе раздельщика рыбы на Ке-де-Бельж.

— Так чем я могу помочь, старший инспектор? — Салет бросил газету в стол и развернулся лицом к посетителю.

— Достаточно одного взгляда в твои записи, Старик, больше ничего. — Жако положил бинокль на стол.

— Что тебя интересует на этот раз?

— Новоприбывшие за последнюю неделю. И любые значительные отходы в последние сорок восемь часов.

— Можешь не смотреть, — произнес Салет, заложив руки за голову и откинувшись назад, чтобы взглянуть на потолок, словно нужную Жако информацию можно было найти там. — Всего на сегодняшнее утро тридцать два судна, либо на якоре в порту, либо у Каренаж, судоремонтной платформы.

Каренаж, как знал Жако, это маленький причал для яхт прямо под зубчатыми башнями дворца Сен-Виктор и бойницами форта Сен-Николя. Старожилам известно, что это лучший причал. Не особо шумный, да и не нужно пересекать переполненную Ке-де-Рив-Нёв, чтобы добраться до чандлеров и ремонтных мастерских. Ниже шла лишь двухполосная окружная дорога, ведущая в портовый туннель и в непрерывное гудение трафика.

— А с отходами?

Салет покачал головой:

— С полудня в воскресенье ничего. «Реми» направился к Антибу. Об остальном уже доложено.

— Сколько из них стоят в Каренаж?

Капитан порта повернулся к компьютеру.

— Пять, — отозвался он.

— Я начну с них, — кивнул Жако. — Не распечатаешь ли мне список, если, конечно, это не помешает твоему рабочему графику?

Салет фыркнул:

— Для тебя, старший инспектор, я сделаю исключение.

Первые две яхты, которые посетил Жако на Каренаж, были привязаны кормой к плоту и имели французские команды. Их триколоры то развевались, то опадали на ветру. Все экипажи переписаны. На третьей проход на палубу был заперт, она не подавала признаков жизни. Четвертая, с названием порта приписки на транце «Тулон», выглядела так, словно никогда не выходила в море, или по крайней мере ни разу не заходила за линию, связывающую Марсель и порт своей приписки. Жако знал тип людей, владеющих судами вроде этого, которые редко способны на что-то, кроме открывания бутылок, приглашения друзей на борт ради выпивки. Интересно, эти паруса вообще когда-нибудь расчехляли? Скорее всего они повсюду ходят на моторе, а аккумуляторы держат для холодильника и винного погребка.

Но последнее судно, указанное в каренажском списке Салета и стоявшее дальше по причалу, выглядело так, словно перенесло ураган. На нем был страшный беспорядок. Паруса кое-как обернуты вокруг мачты, палуба завалена неаккуратно сложенными веревками, по ватерлинии болталась бахрома водорослей, закручивающихся на солнце, а на штурвале сушилась одежда. Жако обратил внимание, что среди маек и обрезанных джинсов там висело и бикини. На транце красовалось название яхты «Анемона», а также был выписан порт приписки — БВО, Британские Виргинские острова.

— Есть кто-нибудь? — крикнул Жако, постучав ногой по стойке леера.

Под палубой послышался какой-то шорох. Что-то упало, зазвенело стекло — кружка или тарелка, — и послышалось приглушенное: «Черт!» Через секунду из люка камбуза показалась голова, волосы взъерошены, лицо темно от загара.

Жако подумал, что мужчине, видимо, лет тридцать пять. Массивные морские часы, на шее и правом запястье виднелась тесемка, цвет ее давно уже не определялся. Он почесал голову, попытался пригладить шапку светлых вьющихся волос и страдальчески скосил глаза на Жако. Он выглядел так, словно только что проснулся после ночного загула на Ке-де-Рив-Нёв. Жако понимал, как тот себя чувствует.

— Да? — спросил мужчина, в свою очередь, испытующе поглядев на Жако.

— Старший инспектор Жако.

Мужчина внимательно посмотрел на жетон, кивнул и вылез на палубу. Босой, в синих хлопчатобумажных шортах, плечи обильно обсыпаны веснушками, грудь, руки и ноги — сплошные мышцы. Он выглядел так, словно долгое время находился в море.

— Говорите по-английски? — спросил молодой человек, обойдя штурвал и усаживаясь в рубке.

Жако кивнул:

— Если нужно.

— Тогда идите сюда. Хотите пива? Кофе?

— Ничего, спасибо.

— Итак, чем могу служить? — спросил англичанин, протирая глаза и зевая.

— Всего несколько вопросов, мсье?

— Рэкстон. Ральф. Продолжайте.

— По словам капитана порта, вы зашли... — Жако сверился со списком Салета. — Во вторник?

Ральф кивнул.

— Из Сент-Джонс, Антигуа, тридцать один день в море. Настоящее тихоходное плавание.

— Экипаж?

— Мой брат Тим и Джилл. Джилли Холфорд. Всего три человека.

— А где именно все они?

Ральф пожал плечами, выставил нижнюю губу.

— Ваш брат? Тим Рэкстон? — подсказал Жако. Он с трудом выговорил фамилию. Она получилась у него без буквы «р».

— Последний раз видел его в баре, — сообщил англичанин. — Поздно ночью. Еще не вернулся на яхту.