Мозг прирученный. Что делает нас людьми? - Брюс Гуд

Каждому члену общества необходимо отличать добро от зла. В общем и целом, наши моральные принципы основаны на «золотом правиле»: «Поступай по отношению к другим так, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе». Мораль управляет наши поведением, и ожидается, что все члены общества будут подчиняться правилам, если хотят оставаться в группе и пользоваться теми же правами и возможностями, что и остальные ее члены. Некоторые из этих правил закреплены законодательно, и за их нарушение предусмотрено наказание, тогда как другие представляют собой скорее кодекс поведения в приличном обществе. Жестокость по отношению к ближнему может и не быть нарушением закона, но она тем не менее осуждается. И в смысле законов, и в смысле социальных норм следование моральным установлениям общества, в котором мы живем, обязательно для одомашнивания. Но откуда берутся эти правила и как дети их усваивают?

Существуют универсальные моральные нормы, такие как запрет на убийство членов своей семьи или на причинение вреда невиновному человеку. Однако во многих других аспектах в представлениях о том, что такое хорошо и что такое плохо, существуют значительные культурные вариации; речь может идти о малозначимых вроде бы вещах, таких как что одевать или что есть или о том, чем допустимо заниматься взрослым людям с обоюдного согласия за закрытыми дверями. Эти вариации заметнее всего, когда происходит столкновение культур с разными моральными оценками, чаще всего отражающими их религиозные взгляды. К примеру, в исламе существуют разные практики соблюдения скромности для женщин, от простого платка на голове до полностью закрытого тела и паранджи. Все это — часть религиозного исламского кодекса, при этом различия в интерпретации и применении достаточно велики. В 2011 г. во Франции запретили носить паранджу в общественных местах на основании того, что это ограничивает гражданские права, хотя многие мусульманки как раз восприняли этот запрет как форму религиозного преследования.

Другие аспекты современного западного общества, такие как гей-браки, легализация проституции, порнографии и наркотиков, многие религиозные и консервативные группы тоже считают порочными. Надо сказать, что моральные ценности не только различаются у разных групп, но и изменяются со временем. До 1967 г., когда закон наконец изменили, гомосексуализм в Англии был наказуем. С тех пор законодательство, несмотря на резкие возражения со стороны многих групп, претерпело прогрессивные изменения, устранило дискриминацию и обеспечило равные права представителям всех ориентаций.

Эти примеры культурных вариаций во времени и между разными группами показывают, что мораль не отлита в бронзе, а скорее, отражает историю и нюансы различных групп, поддерживающих свою идентичность путем навязывания определенных моральных ценностей. Это наводит на мысль о том, что вся мораль усваивается в процессе воспитания, совсем по Гоббсу. Однако вспомним, что младенцы рождаются уже настроенными на усвоение языка — причем любого, в зависимости от того, где они будут воспитываться. Очень похоже, что они рождаются заранее настроенными и на усвоение морали социальной группы, в которую попадают.

Подготовленность к восприятию морали отражается, в частности, в том, как маленькие дети интерпретируют поведение других. Еще до того, как они научаются понимать какие бы то ни было инструкции взрослых, малыши различают хорошее и плохое, правильное и неправильное. Как мы видели ранее, уже в год дети интерпретируют движущиеся геометрические фигуры как имеющие цели и намерения и дольше смотрят на картинку, когда объекты меняют поведение и вместо того, чтобы помочь, начинают мешать. Возможно, они просто отличают в этой ситуации хороших парней от плохих. Расширяя первоначальное открытие, детский психолог из Университета Британской Колумбии Кайли Хэмлин захотела выяснить, переходит ли различение того и другого в реальные предпочтения. Она продемонстрировала малышам несколько перчаточных кукол — некоторые из них помогали кому-то, а другие мешали — и предложила поиграть с любой куклой на выбор. Четыре из пяти годовалых малышей выбрали ту куклу, которая на их глазах вела себя любезно и помогала. В другом сценарии кукла роняла мячик, который подкатывался к одной из двух других кукол. Одна из них возвращала мячик владельцу, а другая убегала с ним. Опять же, когда экспериментатор предоставила детям выбор, малыши предпочли играть с дружелюбной куклой. В этих кукольных шоу малыши не просто демонстрировали свою способность различать варианты правильного и неправильного поведения; они выражали явное желание играть с теми, кто помогает.

Но малыши не только предпочитают «хороших» кукол, но и наказывают «плохих». Еще в одном сеансе игр на тему морали кукла, которая перед этим украла мячик, безуспешно пыталась открыть коробку. К ней подходили две куклы, и одна из них помогала нехорошему вору открыть коробку, а другая, наоборот, запрыгивала наверх и захлопывала ее. Восьмимесячные малыши предпочитали играть с той куклой, которая мешала укравшему мячик собрату. То есть дети не просто предпочитали видеть, что вор заслуженно наказан, но и способны были самостоятельно покарать антисоциальных кукол. Когда малышам давали возможность угостить кукол вкусненьким, двухлетки наказывали вора, давая ему меньше или вообще не давая лакомства, а хорошую куклу, вернувшую мячик, наоборот, щедро вознаграждали. Конечно, игра с пальчиковыми куклами — это прекрасно, но как эти предпочтения переводятся в реальные взаимодействия с людьми? Чтобы проверить это, две актрисы взяли по игрушке и предложили их малышам в возрасте год и девять месяцев. Одна из актрис не смогла вручить игрушку, потому что «случайно» уронила ее, а вторая предложила, но «передумала», почти выхватив ее у ребенка из рук. После того как дети посмотрели на поведение взрослых, им дали возможность поднять игрушку и отдать ее одной из актрис. Трое из четырех малышей предпочли отдать игрушку той, которая пыталась помочь, хотя и безуспешно, а не той, которая тоже улыбалась и мило разговаривала, но потом поступила нехорошо и отняла игрушку. Это позволяет предположить, что малыши воспринимают дружелюбие и готовность помочь в других как признак расположения или черту характера, по которым можно предсказать будущее поведение человека. Малыши понимают, что существуют «хорошие парни» и с ними стоит подружиться, потому что они, вполне возможно, помогут тебе в будущем.

Эти данные привели моего коллегу Пола Блума из Йеля к убеждению в том, что малыши рождаются с готовыми «проростками» морали. Конечно, они не могут похвастать полным пониманием взрослого мира преступлений и наказаний, но сознают принципиальную разницу между «хорошо» и «плохо». Задолго до входа в социальный мир, где им приходится находить общий язык со сверстниками в детском саду, дети уже обладают чувством взаимного альтруизма — чувствуют, что хорошее отношение заслуживает такого же отношения в ответ и что дармоедов и нечестных людей следует наказывать.

Чаще всего маленькие дети конфликтуют между собой из-за права собственности. На такие ситуации приходится около 75 % всех малышовых ссор. Как только игрушкой завладевает кто-то из дошкольников, другим она тут же становится крайне необходима. Обладание ценными вещами напрямую соотносится со статусом ребенка среди сверстников и конкурентов. Эти ранние ссоры — проба сил перед жизнью во взрослом мире. Во многих обществах, особенно в западной культуре, собственность выполняет важную функцию наглядного маркера самоидентификации — до такой степени, что некоторые взрослые люди готовы рисковать жизнью, защищая свое имущество. Каждый год владельцы автомобилей получают серьезные травмы и иногда даже гибнут, пытаясь предотвратить угон своего авто; они встают перед ним или хватаются за капот, когда угонщик уезжает — то есть действуют так, как никогда не стали бы «на трезвую голову». Собственность может заставить человека повести себя нерационально. Уильям Джеймс одним из первых признал значение имущества как отражения самости, когда написал: