Рыжая Соня и кладовые тьмы - Джордж Бейли

На этом спор и закончился. Прихватив с собой десяток фолиантов, они двинулись дальше. Халима шла и ругала себя за то, что при первой же возможности нарушила данное себе обещание держать в руках свой необузданный нрав.

С другой стороны, нет худа без добра. Она лишний раз убедилась в правоте вчерашнего вывода о пользе сдержанности. От этих мыслей ее оторвал пульсировавший в мозгу сигнал опасности, до сих пор не слишком рьяно напоминавший о себе, а теперь внезапно заговоривший во весь голос.

— Уже рядом,— предупредила она, поравнявшись с Севером.

— Сколько их? — так же кратко, как и в первый раз, поинтересовался он.

— Один,— не задумываясь, ответила Пифия, и все, словно по уговору, подумали о давешнем кровопийце.

Кучулуг тихо отдал приказ, и воины на ходу надели кольчужные подшлемники, хотя уверенности, что они защитят от ядовитых клыков, никто не испытывал. Теперь двигались медленно, настороженно поглядывая по сторонам и в особенности следя за потолком. Однако все вокруг оставалось спокойным, ниоткуда не доносилось ни звука. Только осторожные шаги воинов робким эхом уносились вперед.

— Там,— сказала Халима, останавливаясь и указывая на высившуюся впереди каменную громаду.— У меня такое ощущение, что он прячется за этой опорой.

Отряд вновь пошел вперед, к вставшей на пути колонне, которая по размерам больше походила на небольшой дом. Вершина громады упиралась в нависший в полусотне локтей потолок, а круглая стена издалека напоминала сильно изъеденную ветрами скалу песчаника. Деталей с такого расстояния они рассмотреть не могли, но чем ближе подходили, тем более рельефным и причудливым казался рисунок. Через сотню шагов они поняли, что это действительно творение человеческих рук. Каждый шаг проявлял новые детали, и уже все видели, что перед ними не колонна и не здание, а огромная скульптурная группа. Однако нужно было не рассматривать изображения, а искать врага, чтобы он не смог напасть из засады. Не доходя шагов десяти, Север остановился и вопросительно посмотрел на Пифию. Та закрыла глаза и сосредоточилась.

— Он там,— через мгновение она решительно указала точно на середину скульптуры.

— Обходим,— скомандовал Вожак, и отряд тотчас разделился, чтобы обогнуть препятствие с обеих сторон разом и таким образом не дать чужаку улизнуть.

Кучулуг с десятком воинов отправился вдоль правой стороны, но, когда прошел свою часть пути и встретился с Вожаком, оказалось, что ни тот, ни другой никого не нашли.

— Он там,— упрямо повторила Халима.— Мне кажется, он сидит внутри этой громады.

Север отошел чуть в сторону и пристально посмотрел на странное сооружение.

Многое они уже повидали в подземельях, но такую странную скульптуру он увидел впервые. Вожак прикинул, что всего по периметру изображено около сотни существ, совершенно различных и по форме, и по размеру. Оставалось непонятным, зачем скульптор собрал воедино всех мыслимых и немыслимых тварей. Среди них были те, что восседали на тронах в Святилищах, но кроме них Север отыскал немало и таких, о существовании которых и представления не имел прежде.

— Иди сюда! — крикнула Соня со стороны стены, выходившей к центру зала, и Вожак бросился к своей подруге, а за ним — и остальные.

Он остановился рядом с ней и посмотрел на громадный череп, который держали в руках два рогатых одноглазых демона. Одна рука каждого уходила за затылок черепа, а второй оба придерживали его нижнюю челюсть, словно та могла в любой миг отвалиться. В высоту череп вдвое превосходил гиганта Кучулуга.

— Узнаешь? — с гордостью спросила она.

— Янайдарские ворота,— кивнул Вожак.

— Да,— согласилась Соня.— Только пасть у этого прикрыта.

— Ишь, челюсти стиснул, поганец,— иронично заметил гирканец, окидывая череп долгим взглядом, словно примериваясь, как к нему подступиться.

— Внутри должно находиться Святилище,— неожиданно заявила Халима,— а за входом — какая-то ловушка. Я думаю, это и есть та угроза, что я почувствовала. Вот только как туда забраться?

— Чего проще! — хмыкнул Кучулуг и, прежде чем Север успел остановить его, рубанул огромным двуручным мечом по могучей лапе левого монстра.

Не останавливая движения меч гирканца описал дугу и врезался в правого.

Камень треснул, не выдержав чудовищного по силе удара, и раскололся. Но челюсть скелета не упала на пол, как того ожидали обступившие его воины, а под действием собственного веса провернулась на невидимых снаружи шарнирах, освобождая ведущие наверх ступени. Движение прекратилось, но доносившийся изнутри глухой рокот, словно закрутились некие гигантские жернова, все набирал силу.

Люди невольно попятились судорожно сжимая рукояти мечей и ожидая самого худшего.

— Не к добру это,— прошептал за спиной Кучулуга Марук, но изменить что-либо не мог уже ни он, ни вообще кто-либо.

Оставалось только ждать и надеяться, что ничего страшного не произойдет. Однако, будто подтверждая самые худшие опасения, изнутри донеслось угрожающее рычание, в котором чувствовались торжество, сила и угроза.

Рокот понемногу стих, и Север понял, что механизм, предназначенный для того, чтобы отпереть вход, который они так и не успели отыскать, все-таки сработал, будучи запущен столь варварским способом. Рев, который они услышали, означал, что упомянутая колдуньей ловушка не станет дожидаться их внутри. Послышались тяжелые шаги, от которых сотрясалось все вокруг.

Воины еще не видели того, кто направлялся к ним.

Сперва на самых верхних ступенях спуска показались копыта, настолько огромные, что никто не понял, что это. Они походили на маленькие расширяющиеся книзу бочонки.

Затем взглядам замерших в ожидании людей предстали заросшие густым бурым волосом ноги. Против воли воины расступались, стремясь отодвинуться от неведомой напасти. Наконец монстр выбрался наружу полностью.

Ростом лишь на полголовы возвышаясь над Кучулугом, он выглядел несравненно массивнее, почти вдвое превосходя гирканца шириной плеч.

Он оказался обнажен, их новый противник, но нижнюю часть тела примерно до пояса скрывала от глаз густая слежавшаяся шерсть. Зато торс существа увивали могучие мышцы, а руки не уступали мощью ногам гирканца. Он стоял, глухо рыча и покачиваясь, из-под рога злобно разглядывая единственным глазом освободивших его людей, видимо, примеряясь, с кого начать. В правой руке он сжимал слишком маленький для него кривой меч, а в левой держал щит. Его горевший неистовой злобой глаз останавливался поочередно на каждом из воинов, и человека, на которого смотрел монстр, невольно охватывал дикий, панический страх: он чувствовал, что уже не в силах держать в руках оружие, не то что сражаться. Но когда взгляд одноглазого чудовища встретился с взглядом Чико, воин вскрикнул, первым почувствовав вместо страха ярость.

Этот крик стряхнул оцепенение и с остальных. Несколько человек, ругая себя за трусость, бросились на гиганта, на бегу выдергивая из ножен клинки.