Аниматор - Станислав Гимадеев

– Говори уже, – сказал Андрей, чувствуя, к чему идет дело.

Вика робко положила на стол перед собой бумагу с заголовком «Заявление», взглянула на Андрея с какой-то болью.

– Понятно, – произнес он.

– Мне так… как-то…

– Бежишь, значит? – Он посмотрел ей в глаза, она опустила взгляд. – Бежишь, Вик.

– Андрей Сергеевич… – Она придавила заявление руками. – Я ведь…

– Да не оправдывайся, – перебил он. – Ну, сдалась. Бывает.

– А что мне делать?!

– Времена, видать, такие. Корабль тонет, крысы бегут.

– Я не крыса! – Вика изменилась в лице. – Андрей Сергеевич! За что вы… так?

Она всхлипнула, но он отвернулся. Посмотрел в сторону неосвещенной, мертвой кухни за перегородкой.

– Он Марка убил. Майкла убрал. Теперь ты…

– Вы не знаете, как… страшно! Я не могу больше.

– За тобой и другие потянутся. – Андрей снова повернулся к ней: – Он победил, да?

Лицо Вики сморщилось, по ее щеке стекла слеза.

– Андрей Сергеевич… Вы же не сможете…

– Не смогу?

– Ну… Защитить… Я по улицам ходить боюсь.

– Вика, – сказал он и сделал долгую паузу. – Ты с ним в сговоре?

Вика отшатнулась на стуле, глаза ее вылезли из орбит. Она открыла рот и сказала только: «А-а…»

– Сколько он тебе заплатил? – хмуро спросил Андрей, глядя на нее в упор. – Не стесняйся.

Сколько?

– Вы… что?! – Она прикрыла рот ладошкой. – Вы что говорите?!

– Напомни, как ты попала в ресторан.

– Пожалуйста… не надо!

Она заревела, он оперся локтями о стол и устало уронил лицо в кулаки. В голове вертелся рой рваных мыслей о Маше и предательстве, о Михаиле и записке, о Марке и мести, о крысах и куклах… Он помассировал веки, растер ожесточенно уши.

– Ладно, не обращай внимания, – сказал он. – Я просто не спал. Давай ручку.

– Ч-что?.. – провыла Вика, шмыгая носом.

– Ручку. Тебе заявление подписать?

Она, сопя и размазывая слезы, извлекла откуда-то ручку, протянула трясущейся рукой. Андрей выдернул заявление с парой влажных пятен у нее из-под рук, подписал не читая. Прихлопнул ручкой заявление и резко встал из-за стола.

Она хотела что-то ответить, но он развернулся и быстро зашагал к себе.

В кабинете он обнаружил одного Павла за своим столом среди горы мандариновых шкурок. Павел очищал последний мандарин.

Андрей недоуменно осмотрел кабинет и спросил:

– Не понял… Оля-то где?

– Элен прибегала. Спугнула.

– Зачем?

Павел взял мандарин, положил на ладонь и стал рассматривать как музейный экспонат.

– Зачем Ленка приходила? – с напором спросил Андрей. – Они куда-то ушли, что ли?

– Вместе – вряд ли, – хмыкнул Павел. – Хочешь мандаринку? С братской любовью.

Андрей схватил мандарин, положил на стол и вперил в Павла недовольный взгляд.

– Энди, откуда я знаю? Меня при сем не присутствовало. Отношали выяснения, по всей видимости. Тебя, наверное, делили.

Он снова взял мандарин, разломил его пополам и пропел:

– «Мы делили апельсин. Много нас, а он один!»

– Твою мать, Паша.

Андрей вытащил телефон и стал набирать Ольгу. На первом же гудке вызов сбросили. Он непонимающе набрал повторно, и снова – сброс. Андрей раздраженно уставился на Павла.

– Что она ей сказала?! – выпалил Андрей.

– При чем тут я, брателло? – Павел закинул в рот дольку мандарина. – А ты, кажется, не рад, что самки из-за тебя грызутся? У тебя разве эго от этого не раздувается?

– Слушай, ты заткнешься?

– Как же мне заткнуться, коли ты все время спрашиваешь?

Андрей нервно набрал номер Лены – он был занят. Андрей зашипел, потом вздохнул и несколько секунд сидел задумавшись. Он взглянул на часы – было полпятого. Он чертыхнулся, прыгнул к ноутбуку, отодвинул бесцеремонно Павла и зашел на сайт квеста.

Фобос держал слово – никаких заданий и посланий с момента гибели Марка на сайте больше не появлялось. Андрей нажал на иконку «Статус миссии» и вбил в окошко: «С Володиным отработали. Никто не выявлен. Еду на квартиру к отцу. Надеюсь найти какие-нибудь зацепки». Он отправил сообщение и, поймав в глазах Павла вопрос, сказал:

– Паша, нужно сгонять. Посмотрим еще раз внимательно, что там есть. Мы должны что-нибудь найти!

Павел поморщился:

– Не хочу я рыться в его вещах. Не то чтобы противно… но как-то…

– Я буду рыться, расслабься. Ноут заберем хотя бы. Давно это надо было сделать. Ты, случайно, не смотрел тогда его ноут?

– Нет, знаешь ли! – фыркнул Павел. – Я вообще-то похоронами занимался, если ты забыл. – Он помолчал, спросил со вздохом: – И что ты там собрался найти? Готовый список друзей?

– Если бы знать – что… Но какие-то следы должны быть. Всегда есть следы.

Павел поежился, почесал затылок.

– А в институт? – спросил он.

– Не успеем, уже вечер на носу.

– Я бы не переоценивал папину квартиру, – озабоченно сказал Павел. – А если этому Фобосу… ну, не понравится?

– Квартира – важный источник информации. Странно, что он ее не упомянул, если такой знаток нашей семьи.

– Ну а вдруг…

Павел осекся – зазвонил телефон Андрея. Но это была не Ольга. Андрей медлил, глядя на неизвестный номер.

– Проснулся, что ли, сука? – процедил он и снял трубку.

– Здравствуй, сынок, – раздался в трубке мягкий голос.

Ноги Андрея вмиг стали ватными, а сердце выпрыгнуло из груди и скатилось в живот. В мозгу полыхнула страшная картинка из детства: мамины ноги, торчащие из-за холодильника, и большая, похожая на зеркало лужа крови…

– Кто это? – просипел он, таращась на Павла.

Павел замер с долькой мандарина во рту, превратившись в изваяние.

– Я так по тебе скучала, Воробейка… – сказал голос, и Андрей с ужасом осознал, что это ее голос, ее интонация, все ее…

– Мама?.. – не слыша себя, выдавил он. – Это… ты?..

– Сынок, не спрашивай сейчас ничего, – проговорил голос. – Ты многого не поймешь. Прошу, выслушай… Ты слышишь, сынок?

Разум Андрея бунтовал, он кричал, что это невозможно, что он бьет по самому больному, что нельзя поддаваться на эти чудовищные провокации, нельзя, нельзя!.. Но сердце, сжатое в комок сердце, из недр живота против воли Андрея прошептало: