Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина

Двадцать лет назад она умерла бы от счастья, доведись ейуслышать эти слова от своего любимого. А сегодня… Сегодня она понимала, чтоМарику интересна не она, Наташа Казанцева-Воронова, а ее рассказы о БэллеЛьвовне и дочери. За двадцать один год он не написал ей отдельно ни одногописьма, только приветы передавал в письмах к матери. И не позвонил ей ни разу,разговаривал только с Бэллочкой. Надо же, как бывает! За двадцать лет ни разуне случилось так, чтобы он позвонил и к телефону подошла Наташа. Кто угоднобрал трубку, только не она. Хотя что это изменило бы? Все равно рассказыватьему об Ир??нке она не смогла бы, не вызвав недоумения у окружающих, а отвечатьна дежурные вопросы бессмысленно, когда столько лет живешь в разных странах.

- Куда пойдем? - спросила она, когда они вместе сМариком вышли из дома. - Ты, наверное, хочешь по Арбату прогуляться? Твоя мамаочень любит Арбат, всю его историю знает и всем рассказывает.

- Да, - засмеялся Марик, - моя мама - фанатка Арбата ивообще Москвы. Я так и не смог уговорить ее ни уехать с нами, ни приехать потомк нам. На все мои аргументы она отвечала одно: я здесь родилась, здесьвстретила твоего папу, здесь его похоронила, и я не смогу жить нигде, кромеМосквы. Я тоже очень люблю Арбат, но сейчас хотел бы поехать на площадьДзержинского.

- На Лубянку, - машинально поправила Наташа и тут жепереспросила с изумлением: - На Лубянку?!

- Ну да, я слышал, что у вас тут все обратнопереименовали. Да, на Лубянку, - спокойно ответил Марик. - А что? Почему ты такудивляешься?

- Дурная слава, - усмехнулась она. - Многие до сих порс замиранием сердца проходят мимо небезызвестного здания.

- Ах вот ты о чем! Нет, меня интересует улица Кирова.Как она теперь называется? Мясницкая, Фроловская, Егупьевская? Или, может,Гребневская? У этой улицы длинная история и много разных названий. Какоевыбрали?

- Мясницкая. А почему именно она? - заинтересоваласьНаташа.

- Меня мама туда в детстве часто водила. Она постоянногуляла со мной по городу и рассказывала истории улиц и домов. Но на улицуКирова мы приходили чаще, чем в другие места. И знаешь, Туся, все эти годы ямечтал, что вот приеду в Москву, первым делом - к маме, а потом - на улицуКирова. Не знаю, не могу объяснить… Там есть особенные места. Поедем, я тебевсе покажу. Заодно и поговорим.

С утра моросил дождь, и Вадим отнесся с явным неодобрением кидее жены пойти погулять с сыном соседки.

- Что за детство? - недовольно говорил он, глядя, какНаташа перебирает вещи в шкафу, выискивая, что бы такое надеть, чтобы незамерзнуть. - Почему надо убегать из дома в воскресенье?

- Вадик, ему нужно поговорить со мной о Бэллочке. Онхочет, чтобы я рассказала ему, как его мама жила все эти годы, что делала, чемболела, о чем думала, куда ездила отдыхать. Ты же знаешь нашу Бэллочку, и Марикее знает. Она никогда не станет жаловаться и ныть, у нее всегда все прекрасно,особенно в письмах, которые она писала ему в Израиль и в Штаты. Сын хочет знатьправду, это же так понятно.

- Но непонятно, почему для этого нужно уходить из дома.Пожалуйста, сядьте в одной из наших двух комнат и разговаривайте, мы смальчиками не будем вам мешать. Почему непременно нужно тащиться куда-то втакой дождь?

Действительно, почему? Никакого рационального объясненияэтому нет. Не может же Наташа сказать мужу, что когда-то безумно любила этоготеперь уже иностранца, что Марик - огромная и неотъемлемая часть ее детства июности, что когда-то она ночами мечтала о том, как будет идти рядом с ним поулице, и не по делам, а просто так, гулять и разговаривать. И что сегодня еемечта, наконец, исполнится, пусть с огромным опозданием, пусть тогда, когда этоуже и не нужно, когда нет никакой любви, а просто теплое чувство, какое почтивсегда остается по отношению к людям, связанным с твоим детством. И погода тутне имеет ни малейшего значения. Проще солгать, чем объяснять правду.

- Мне нужно съездить на Шаболовку, там сегодня снимаетодин режиссер, которого я уже два месяца не могу отловить. А Марик все равнохотел бы проехаться по Москве. Совместим приятное с полезным. И Бэллочка небудет видеть, что мы специально уединяемся для разговора. Зачем ее нервировать?- сказала Наташа спокойно, натягивая через голову теплый свитер.

Она хотела доехать до Лубянской площади на метро, но Марикпредложил сесть в троллейбус и для начала проехать несколько остановок поСадовому кольцу. Они устроились на задней площадке "букашки" -троллейбуса маршрута "Б". Марик крепко держался за поручень по обестороны от Наташи, и она вдруг почувствовала себя неловко. Словно он ееобнимает…

- Ну как ты, Туся? - спросил он, заглядывая ей в глаза.- Только правду говори, лозунги мне не нужны. Муж у тебя замечательный, детичудесные. Два высших образования, громкие фильмы, всенародное признание, слава.Программу твою я, правда, не видел, но мама говорит, что ты и в этом делеоказалась на высоте. Можно ли из этого сделать вывод, что у тебя все в порядке?

- Можно, - твердо ответила Наташа.

- Значит, нельзя, - задумчиво усмехнулся Марик. - Тогдадавай по порядку. Насколько я помню советские времена, подводники получалифантастическую зарплату, около восьмисот рублей в месяц. Я не ошибся?

- Не ошибся. А если экипаж держит лодку, то на тридцатьпроцентов больше. И что дальше?

- А дальше вопрос номер один: почему ты до сих порживешь в коммуналке? Я хорошо помню цены тех лет, когда еще жил здесь. Зарплататвоего мужа за полгода - это первый взнос на трехкомнатную кооперативнуюквартиру. Но ты, тем не менее, живешь все там же, в квартире с соседями. Изэтого следует, что у тебя есть проблемы. Какие?

- Никаких, - она пожала плечами и вымученно улыбнулась.Он что, не понимает? Или прикидывается? - Никаких проблем, все в полномпорядке.

- Твой муж - игрок?

- Да бог с тобой, он играет только в шахматы. Даже впреферанс не умеет.

- Он пьет?

- Нет, с чего ты взял? Он пьет ровно столько же,сколько и я, поднимает рюмку только тогда, когда совершенно невозможно илинеудобно отказаться.

- Тогда вопрос номер два: куда ты девала деньги напротяжении стольких лет? Копила? На что?

Наташа внезапно разозлилась. Да что Марик, с ума сошел? Очем он говорит? Какие были зарплаты у подводников и сколько стоилакооперативная квартира, он помнит, а все остальное, выходит, забыл? Ну ничего,она ему напомнит. Зажрался он в своей Америке, совершенно потерял представлениео том, как они тут живут. И как она живет.

- Как ты думаешь, - начала она ласковым голосом и смилой улыбкой, - сколько нужно денег, чтобы прокормить восемь человек? Моиродители, я с двумя детьми, Бэлла Львовна, Иринка и ее бабушка ПолинаМихайловна, а до восемьдесят второго года еще и Нина, которая пропивала всюсвою зарплату, но кушать почему-то тоже хотела. Из этих восьмерых четверополучали только пенсию, а еще трое - я имею в виду детей - не зарабатывалиничего. Их нужно накормить, одеть и обуть. Это как минимум, я уж не говорю окнигах, театрах, кино и прочих развлечениях. Им нужно было покупать мебель,потому что старая вся разваливалась. И нужно было покупать хорошие телевизоры,цветные, с большим экраном, потому что в каждой комнате были пожилые люди, укоторых нет других развлечений, кроме как телик посмотреть. Пойдем дальше. Тыхотя бы примерно помнишь прилавки наших магазинов? Так вот, после твоегоотъезда с продуктами и с одеждой становилось все хуже и хуже. Для того, чтобынакормить такую семью, как у меня, нужно было с утра до вечера мотаться помагазинам и стоять по два-три часа в очереди за мясом или колбасой. У меняэтого времени не было, я работала. Выход один: покупать продукты на рынке.Баснословно дорого, но зато быстро. Мясо, рыбу, овощи, фрукты, творог, сметануи покупала на рынке. Не всегда, но чаще всего. Одежду и обувь - у спекулянтов.Я хотела хорошо выглядеть, разве это порицаемо? Я хотела, чтобы мои дети и,кстати сказать, твоя дочь тоже, были хорошо одеты, добротно и красиво. Это что,преступление? Я полностью заново обставила кухню в нашей коммунальной квартире,и не взяла ни копейки с других жильцов. Недавно я сделала ремонт в местахобщего пользования, заменила сантехнику, и тоже за свой счет. Я регулярнопосылаю деньги в Набережные Челны, маме и Люсе. Про своего отца я не говорю, нокогда сначала погибла Ниночка, а потом умерла старая Полина, хоронила их ипоминки устраивала тоже я, а это, как ты понимаешь, недешево. И не забывай, моймуж на протяжении двенадцати лет жил в другом городе, и все, что мы покупали,мы покупали в двух экземплярах. Новый телевизор - и ему, и мне, стиральнуюмашину - в обе квартиры, мебель, ковер, посуду и так далее. Достаточно?