Убежище. Книга третья - Ольга Станиславовна Назарова

не было – просто на брата глянуть и всё понятно, что у неё тоже от восторга и азарта светятся глаза и горят щёки.

Через пятнадцать минут в мастерскую Нины ввалились племянники, покрытые толстым слоем пыли, древесной трухи и паутины.

– Нина!

– Ой, мамочки! – Нина чуть недошитую перчатку в них не метнула от неожиданности. – Так, понятно, я забыла попросить Володю запереть чердак!

– Забыла? Нет, не забыла, и он заперт, но это не имеет значения! – отмахнулся Пашка. – Мы там нашли кучу инструментов! Ну, твоих! То есть для тебя.

– А ещё… А ещё вот это! – Полины щёки горели, словно у неё была высокая температура. Она держала в объятиях какой-то свёрток.

Нина сообразила, что ругать племянников не имеет никакого морального права, сдвинула свои инструменты в сторону и кивнула на освободившееся место.

Поля глубоко вздохнула и выложила на стол кожаную объёмистую шкатулку.

– Открывай!

Вид у обоих был такой торжественный…

Нина открыла крышку, машинально подивившись искусной работе прадеда. Сверху лежала тетрадь.

– Ниже, ниже посмотри!

Нина вынула тетрадь, отвернула полотно, закрывающее то, что хранилось в шкатулке и увидела старинную икону.

– Там ещё есть… Мы не все смотрели! Только верхнюю увидели и к тебе побежали! – племянники подпрыгивали от возбуждения. – Они же дорогуууущие! Старыыые!

Нина достала верхнюю икону, а за ней ещё две.

– Рождество… – она осторожно прикоснулась к первой. – Вы под Рождество нашли семейную икону Рождества Христова!

– Она старинная, да? Дорогая? – близнецы заскакали вокруг стола.

– Прабабушка говорила, что середины восемнадцатого века, может раньше. Её бабка была дочерью священника и эта икона – её приданое.

– Тогда точно дорогущая! А эти? Можно же будет продать!

Нина смотрела на племянников, на иконы, а потом улыбнулась. – Это образ Святого Апостола Павла и Святой Параскевы Пятницы. Вы уверены, что захотите их продать?

– Павел, как я? – удивился Пашка.

– Нет, это ты как он. Точнее, как прадед и прапрадед… Он наш семейный покровитель – тоже шил. Только палатки. Ну, что вы смотрите, как зайцы на деда Мазая? Палатки он шил, чтобы на пропитание заработать. Из ткани и кожи. Вот кто-то из наших предков и заказал его образ как покровителя.

Пашка вгляделся в икону. Показалось, что этот самый апостол смотрит сочувственно, чуть руками не разводит, так, мол и так, братец, и такое бывает.

– Нууу, я так не играю! Пашка себе покровителя нашёл, а я? – чуть обиженно протянула Полинка.

– И ты. Ты тоже нашла. Ты – Полина, а в крещении – Параскева, – Нина притянула к себе племянницу и обняла, подавая ей гораздо менее старую икону с образом святой Параскевы Пятницы. – Я же ваша крёстная, я-то знаю.

Она не стала ничего больше говорить, а просто открыла тетрадь и прочла:

«Дети иной раз не понимают родителей, не поддерживают их устремлений и не ценят то, что их родители делали. Вот пришло это и в мою семью. Новое время, новые идеи. Я слишком стар чтобы их принимать, а мои дети слишком молоды, чтобы меня услышать. Молю Господа, и если будет ему угодно, то пусть, то что для меня на земле осталось самым ценным и важным, найдут мои внуки или правнуки, а коли нет, пусть владеет тот, кто отыщет. Поминайте раба Божия Павла и иже с ним. Храни вас Бог!»

– Тут история семьи… То, что он нашёл по церковно-приходским книгам и выписал оттуда. Кто откуда, чем занимался… – Нина не замечала, как капают слёзы. – Он понимал, что это могут просто выкинуть, сжечь, вот и спрятал. А вот помянник – список имён. А! Вот почему икона Параскевы – у него сестра-близнец была, смотрите, вот даже фото есть!

Она вынула конверт со старыми фотографиями, наклеенными на плотный картон с вензелями и инициалами фотографа. С первой на Нину, Пашку и Полину смотрела их семья, жившая в начале двадцатого века с близнецами – мальчиком и девочкой…

– А вот и деньги… – на самом дне лежал небольшой мешочек с дореволюционными золотыми монетами. Только на монеты правнучка и праправнуки того самого Павла уже никакого внимания не обратили, вглядываясь в фото, касаясь икон, вытирая слёзы.

– Странно как! Словно, из прошлого по голове погладили, – вдруг всхлипнула и разревелась навзрыд Поля, прижав к себе фото, словно обнимая тех, кто на нём был изображен.

– Ну, что, про продажу икон думать будем? – Нина всегда чувствовала, что шальной характер ПП отчасти есть и в ней. – Они стоят-то, небось, побольше, чем монеты.

– Ты что? Издеваешься? Это же наше! СЕМЕЙНОЕ! Да ты посмотри! Они же нам улыбаются! – Пашка развернул мощную лампу, которую Нина для работы приспособила над столом, и направил свет на образа. – Ты посмотри! И она тоже! – он не решился тыкать пальцем в икону, где Богородица в пещере, над которой сияла яркая звезда, держала на руках крохотного сына. – Ты шутишь что ли? Как можно-то?

– Да шутит, конечно! Хулигаааанкаааа! – Полинка в отместку уткнулась зарёванной физиономией в плечо тётки. – Тёть, ты же шутишь?

– Ну, конечно! Мы же с вами одной крови! И с ними тоже… – она погладила толстую тетрадь, куда прадед так заботливо и старательно записал тех, благодаря кому жили на свете и она сама, и Пашка с Полей, и которая всё-таки была найдена. – Видите, какой мы получили подарок под Рождество!

Глава 12. Превосходное антитёточное средство

Родная сестра Нининого отца и Инны – Нинина тётка Мила, поначалу сестре категорически не поверила.

– Какой ещё у нашей сапожницы мужчина? Бомж, что ли? Аааа, ну, если с сыном, то верю! Небось, точно какой-то выползень притулился, чтобы за жилье не платить!

– Да нет же! Не такой! – Инна была убеждена, что в мужчинах разбирается великолепно, гораздо лучше сестрицы! – Явно не бомж. Такой… ну, уверенный в себе!

– Ой, насмешила-то… Ну, пусть не бомж, а какой-нибудь мошенник. Они-то всегда в себе уверены. Надо бы съездить, посмотреть!

– Там ПП! – мрачно предупредила сестрицу Инна.

– ЧТО? Неее, тогда я не поеду! – открестилась Мила. – Я не самоубийца! В любом случае, после ПП там ни бомжа, ни мошенника уже не будет. Ты хоть сфотографировала его? Нет? Жалко. Хоть бы посмотрели, как выглядит единственный мужик, который рядом с нашей племяшкой оказался.

Ехать-то Мила отказалась, зато звонили они с Инной Нине наперебой. Телефон почему-то был вне зоны действия сети, пока Мила не додумалась позвонить с рабочей симки.

– Нина! В чём дело?! – дальнейшая малосодержательная, но очень эмоциональная тирада заставила окрестности дрогнуть, а Нину – с трудом заставить себя тётке ответить, что с телефоном у