Ворг. Успеть до полуночи - Гай Юлий Орловский

– Зачем ей понадобилось посылать тебя? – спросил я первое, что пришло в голову, давая себе время обдумать догадку.

– Ты совсем безмозглый! – радостно заключила тень. – Сказал же, Ильва с помощью теней оборачивает одиночек. А ты – особо вредный ворг, за тобой не простая тень ходит.

При этих словах туча заметно раздулась, хотя куда уж еще. Не думал, что призраки так напыщенны и тщеславны. Хотя у нежити тяга к самолюбованию есть.

– Что ж в тебе такого? – спросил я, подыгрывая, а сам прикинул: если заставить его приблизиться к дыре, по теории, тень должна втянуться в трубу.

– Я дух забвенья! – произнес он так, словно это все объясняет.

В целом, конечно, объясняет многое. Например, почему я начал забывать, кто таков, куда иду и зачем. В нормальном мире это не сильно действовало. Наверное, из‑за того, что ворг и мысли хранятся в разных головах. А тут все телесные способности ослабли и меня повело. Ну и сам мир роль сыграл.

– Вот оно что, – сказал я. – Ну раз забвенья, значит, понятно. Мне прямо честь оказана.

Туча довольно громыхнула:

– Еще какая!

– Ну ладно, тогда я сдаюсь, – сообщил я с показной покорностью.

Воздух сотрясся от грохота, только через секунду понял: это безудержный хохот тени. До этого она просто похихикивала, теперь же гремит так, что с гор покатились прозрачные шарики.

– Подойди, ворг, – приказала тень, успокоившись. – Тебя стоит немедленно обратить. Как сказала госпожа, ты слишком опасен и безумно раздражаешь.

– Да пожалуйста, – ответил я, и тут в голову пришла безумная мысль.

Если в мире духов все подчиняется законам разума, значит, можно не только создавать новые предметы, но и изменять старые. Я вообще не уверен, что это предметы. Возможно, они существуют лишь в голове. А раз так, делать с ними можно все что угодно.

Существо опасается дыры, хотя изо всех сил старается это скрыть. Но я успел заметить.

Сжав покрепче трубку, я закрыл глаза и представил, как дыра огибает меня и приближается к тени.

– Ты что делаешь! – раздалось совсем рядом.

Я продолжал двигать тоннель, пока не услышал протяжный вой. В момент, когда раздалось первое «у‑у‑у», открыл глаза.

Меня аж передернуло – дыра стоит вплотную к тени, края с гулом полыхают сиреневым. Тень медленно втягивается в трубу и протяжно воет. Показалось даже, где‑то в дымке мелькнули глаза, полные ужаса.

Через несколько секунд туча превратилась в сгусток наподобие яичного желтка, который проткнули. Теперь он медленно стекает в сливное отверстие.

– Ты обманул меня! – взвыла тень, на глазах превращаясь в маленькое облачко.

– Ничего подобного, – спокойно ответил я. – Просто разобрался, как тут все устроено.

Через мгновение тень полностью скрылась в дыре, оставив вокруг чистый воздух, горы замерцали в свете небесных шаров.

Я осторожно заглянул за край тоннеля, тело чуть повело в сторону. Пришлось поспешно отступить и довольствоваться наблюдением со стороны. Черное облачко стремительно полетело в глубину тоннеля. Хотел проследить, чтобы оно достигло белой точки, но понял: придется ждать очень долго.

В этот момент воздух содрогнулся.

– А‑у‑эйя! – прогремел голос шамана.

Меня перевернуло и выдернуло обратно.

От скорости картинка резко смазалась, предметы вокруг превратились в цветные полосы. Перед глазами все завертелось, меня несколько раз перевернуло, словно кубарем лечу с горы, и стукнуло животом о землю.

Веки разлепились тяжко, словно проспал неделю. Наверное, опухли. Мир несколько секунд плыл, перед глазами цветные пятна и блестящие точки.

С раздраженным рыком перевернулся: если будет атака, врага надо встречать клыками и когтями.

Я повернул голову – рядом пять шаманов молча смотрят на меня. Пришлось сесть, хотя сейчас с удовольствием закопался бы в нору и забылся зимним сном.

Затылок зачесался, я дернул рукой, чтоб поскрести, но чуть не зарядил в лицо какой‑то палкой. Глянул – в кулаке зажата трубка, да так, что пальцев не чувствую. Кожа побелела и высохла.

– Ну даешь, – сказал главный шаман, откладывая бубен в сторону. – В жизни не видел, чтоб в мире духов был так спокоен.

С помощью другой руки я стал разжимать пальцы. Они поддались с трудом. Пока возился, зуд в затылке достиг такой силы, что готов кинуться к дереву и тереться башкой, пока шкура не облезет.

Я протянул трубку шаману, а сам с наслаждением поскреб когтями затылок. Едва язык не вывалил от удовольствия.

Главный осторожно положил предмет перед костром.

– Не знаю, – проговорил я хрипло, продолжая чесаться. – Там, конечно, иначе. Но не так, чтоб совсем дико.

Шаман вытаращился на меня изумленно и выкрикнул:

– Думали, бабка утянет! Все попадаются на родственниках. Как увидят, так бросаются обниматься. А ты пер как бык, будто не по миру духов шел, а через тыквенное поле.

– Вообще‑то я ворг, – многозначительно напомнил я шаману.

Он отмахнулся, сдвинув брови.

– Не важно, – сказал он и высыпал прогоревший порошок из трубки в костер. – Ты даже не пытался приблизиться. Впервые такое вижу.

– Честно сказать, хотел, – признался я. – Но бабуля не шибко любезничала. И вы так орали, что в ушах звенело.

Зуд в затылке наконец прекратился, я перестал скрести. Глянул на пальцы, под ногтями остались черные полоски торфа. Волосы от него липкие, тяжелые.

– Там не только бабуля была, – проговорил я невесело. – В тумане увязалась мелкая тварь. Когда добрался до дыры, оказалось, это она из меня нежить сделать хочет.

– Справился? – поинтересовался главный.

– Как видите, – отозвался я.

Шаман с бледной кожей, который до этого сидел с непроницаемым лицом, встрепенулся, глаза округлились.

– Дыры? – спросил он, вытянув шею.

Я кивнул.

– Ну да. Круглая такая, огромная. На коне въехать можно. Края полыхают сиреневым.

– А внутри длинный тоннель? – изумленно спросил он свистящим голосом.

Я ухмыльнулся, довольный, что наконец‑то разговаривает не только шаман с дырявыми глазами.

Лица остальных остались спокойными, но глаза оживленно заблестели, словно неведомая сила вдохнула в них душу.

– Небесная колесница! – выдохнул бледный. – Вы слышали? Он подходил к проходу! Он видел проход!

Остальные шаманы переглянулись, послышалось тихое перешептывание, хотя отчетливо вижу – губы неподвижны.