День Нордейла - Вероника Мелан

Халк ждал ответа так напряженно, почти отчаянно, что мне сделалось не по себе.

– Ты ничего не провалил, – я вздохнула снова. – И дед твой был отличным человеком.

Я не знала его деда, но верила своим словам. Потому что деды – они особенные. Они пахнут дымом, опытом и мудростью, они пахнут тщательно скрываемой любовью просто потому, что так принято – напускать на себя чуть грозный вид, изредка ворчать и хмурить брови.

Мой спутник рассматривал убранство дома, который, по-видимому, помнил, с трескающимся по швам напускным равнодушие, в то время как душа его неслышно плакала.

Дрейк-Дрейк… Не упустит момента кого-нибудь испытать, натренировать, подогнать пинком и тут же погладить.

Старый граммофон, пластинки, полки с книгами – почти как у нас. Как будто Земля, дом на берегу, усталая и мирная осень.

– Что… я… должен делать?

– Выбрать фильм, – над ответом я даже не думала. – Налить себе виски из бутылки, прикурить сигару.

На меня смотрели недоверчиво, как на Ангела, предлагающего дернуть по стопке за Создателя.

– Расслабься, – пояснила я. – Выбери фильм по душе и досмотри его до конца, понял?

Он не верил.

– Это очень… странный тест, знаете, – наконец, выдавил.

– Знаю, – мне было тяжело и странно. Но в то же время легко, как оторвавшемуся от ветки листу, который уже знает, что последний момент своей жизни он проведет, покачиваясь на волнах озера, глядя в бескрайний небесный простор. – Но это очень хороший тест.

– Просто… досмотреть фильм?

– Да. Сколько длятся ваши фильмы?

Мне было плевать, если вдруг меня подловят на том, что «великая Твази» не знает примитивных вещей.

– Час сорок.

– Отлично. Досмотри.

– А после?

– После ты свободен.

– Я…

– Остальное случится позже. Чуть позже.

– Хорошо.

Я уже выходила на крыльцо, когда в спину долетел вопрос:

– Мне, правда, можно курить?

– Правда.

«У тебя будет много сигар – я сама буду их тебе привозить».

Перед прыжком назад я собиралась посидеть на теплых досках пирса, под которым плескалась озерная вода. Полюбоваться кострами отражений, запечатлеть в памяти картину, которую мне никогда бы не удалось воспроизвести кистями и красками. Зеленые ели, окруженные оранжевыми факелами местных кленов, безмятежное небо и сонное зеркало воды.

Кабинет Рэя Хантера, которого я видела в жизни от силы несколько раз, вновь стал нам штабом. Деловая атмосфера, рабочее настроение. Кажется, постепенно из должности телепортера я вырастала – кем меня можно было называть сейчас? Менеджером по связью с реальностью и временем? Корректором судеб? Звучало насколько пафосно, настолько же и сюрреалистично.

Почему-то вспомнился Булгаковский Азазелло из «Мастера и Маргариты».

– О чем думаешь?

Дрейк всегда улавливал, когда я впадала в не поддающееся описанию единым словом меланхоличное настроение.

– Надеюсь на то, что с Маком Аллертоном все пройдет так же просто, как с Халком.

И этот взгляд. Такой странный взгляд – растерянный, насмешливый и чуть виноватый, лучше всяких слов повествующий о том, что: «Увы, но так просто не получится».

– Что, опять? – я начинала кряхтеть, как старуха, которой предстояло в собачий холод идти и торговать семечками у метро. – Очередная Война?

Мой любимый покачал головой, но насмешливый взгляд не пропал.

– Голод? Холод? Эпидемии? Чудовища?

Последнее я предположила лишь для того, чтобы предложение завершилось красиво, однако Дрейк еще больше повеселел.

– Даже не думай…

Я поерзала на стуле и недобро сверкнула глазами.

– Слышишь? Не думай, я говорю. Нашли, тоже мне, Динку-Побегайку. И не надо мне ни сэндвича с тунцом, ни «горячий-кофе-хочешь?», ни обещанного рая в конце нелегкой жизни. Дрейк. Дрейк?… Не молчи мне, иначе возьму скалку…

И человек в серебристой форме, наконец, открыл рот.

Чтобы спросить:

– Зачем?

– Надеюсь, с Маком будет просто, потому что совершить тебе нужно будет лишь одно действие.

– Какое?

– Вытащить его из тюрьмы.

– ЧТО?!

Горячим кофе, который мне все-таки подали прямо в кабинет, я поперхнулась. Да еще так неудачно, что закашлялась на несколько секунд. Дрейк же невозмутимости не утратил.

– Будет просто, потому что я дам тебе очень тихую нейтрино-взрывчатку. Действует по таймеру, шума никакого, близлежащие объекты не повреждает – исключительно выбранную зону.

Я все никак не могла отойти от предыдущей фразы.

– Из тюрьмы? За что он там сидит?

– За убийство, – отозвался Дрейк почти что с пренебрежением. Мол, за что еще там можно сидеть? Но тут же улыбнулся. – Но убивал он не людей.

– А кого?

Я отставила кофе в сторону, потому как боялась поперхнуться еще раз.

Мой ненаглядный вызвал в воздухе светящийся список, состоящий из незнакомых символов, какое-то время просматривал его, затем изрек:

– Помнишь, у вас в мире есть такой фильм – «Хищник»?

Мне сделалось жарко.

– И еще «Чужой», – кивнул Дрейк с таким удовлетворением, будто только удачно сдал очередной экзамен «Лучший Творец Года».

– Я туда не иду, – изрекла я хрипло, но совершенно уверенно.

– Ты подожди…

– Я не пойду в мир, где обитают Чужие и Хищники. Спасибо, но нет.

– Это помесь того и другого.

– Мне не легче. Мой ответ: нет.

Плечи Дрейка неслышно ходили ходуном.

– А Чейзер-то нам нужен?

– Нужен. Мы будем его помнить светлой памятью.

– Ди.

– Аминь.

И Начальник расхохотался в голос.

Спустя пять минут Противный-Творец-Черт-Бы-Его-Подрал все-таки убедил меня прыгать в Дорейю – родной мир Мака Аллертона. Как он это сделал?

Полной историей с деталями.

– Его мир бесконечно красив, правда, немного мрачноват. И заселен он двумя типами особей – людьми и… чудовищами. Последние, кстати, вовсе не безмозглые, а интеллектуально развитые. Жизни людей они никак не мешают, живут отдельными колониями, развивают собственное общество и на близлежащие территории не посягают. Однако люди посягают на них – на Крыу.