Ангел. Бесы. Рассказы - Тамерлан Тадтаев

дать возможность своему знакомому занять мое место. Не угадала, голубка, я тебя сам выживу отсюда и наваляю тому, за кого ты так хлопочешь. Невидимки тоже обнаружились и качали права. Они хотели пройти в желанные кабинеты первыми. Их поддержал мент с внешностью Жана Рено. Он объявил, что бесталонные зря стоят в очереди:

– Вас все равно не успеют принять, и потому прошу вас покинуть помещение.

Вот он, момент истины, можно было спросить с него за ложь и набить морду, но все молчали. Я так понял, что правда никому не нужна и народ можно легко обмануть. Политикой, что ли, заняться? К вечеру толпа обезумела и задавила троих с талонами. Под шумок я вытащил зажигалку, подпалил волосы стоявшей передо мной суки и заорал: пожар, пожар! Народ тут же затоптал пылающую клячу, потом позвонила Дафна.

– Ну как ты, милый? – спросила она.

– У нас не будет детей, – заплакал я в трубку.

– Как это не будет?

– Мне отдавили яйца…

– Иди домой, мазефака. У меня в вашем МИДе есть знакомый рашен, он посодействует тебе в получении загранпаспорта. А за потомство не беспокойся, усыновим сирот с Гаити.

Лайкман

Утром, распахнув шторы, я невольно улыбнулся утру – такое оно было чудесное. Ух ты, сколько золота на деревьях под чистым, без единого пятнышка небом! Вот бы эту желтизну за стеклом превратить в двухсотевровые купюры. Тогда бы я снял кино, и оно вошло бы в сотню самых лучших фильмов всех времен и народов… Я натянул спортивные штаны, завязал шнурки на кроссовках с 90-процентной скидкой: стоили они двенадцать, а отдал за них всего две, это ли не удача? Поразмыслив, я снял с плечиков дорогую лайковую куртку, втянул пузо и, подняв замок на молнии, открыл дверь. На лестнице я еще раз проверил, в кармане ли смартфон, который едва не разорил меня, и, набычившись, медленно вышел из подъезда. Я направился к спортплощадке и подтянулся на турнике пятнадцать раз. Повисев минуту обезьяной, я, довольный своей мощью, плавно приземлился. Размяв бицепсы, я снова запрыгнул на перекладину, но на этот раз поднял себя всего десять раз, что в 51 тоже неплохо. Я сжал кулаки, как будто собирался бить морду одному гаду, к счастью для него, он был слишком далеко отсюда. Не то бы я показал ему, как оскорблять человека, да еще в день своего рождения. Он грозился свернуть мне шею, как будто я цыпленок какой. Я представил, как он пытается отвинтить мне башку, и начал молотить воздух. И вот он падает, как в замедленной съемке, обычно я не добиваю своих врагов, но для него нет пощады, я прыгаю на нем и топчу ногами: на тебе, получай, сука, за то, что предал дружбу – самый тяжкий грех в моем понимании! С войны ведь дружили, но я не сразу раскусил гниду, хорошо, что не брал его с собой на дело, ведь предал бы, в спину выстрелил бы! Я выхватил воображаемую пушку, приставил ее к башке ушлепка и спустил курок. Ну вот как будто стало легче, я разжал свои кувалды – до того они набухли от ненависти и возбуждения, расслабился и, вынув из кармана телефон, решил заняться любимым делом, а именно фотографированием. Модели мои, серебристые с золотыми косичками березы, позировали мне без всякого смущения и кривлянья, и я принялся кружить вокруг них, щелкая красавиц и так и этак. Неподалеку собрался форум собачниц, спустивших своих питомцев с поводков, и эти четвероногие хвостатые придурки резвились на газонах, тявкали, гадили, обнюхивали друг друга – безобразничали, одним словом. Одна собачница очень приглянулась мне, но она держалась, как королева, я бы подкатил к ней, да что толку? Легче пригласить березу в кафе на свидание. Ну да пес с ней, пойду-ка лучше к клену, которому солнце расчесывало кудри лучистой своей гребенкой. За такую насыщенную светом фотографию я загребу кучу лайков в Фейсбуке. Люблю, когда под моим постом народ ставит значок с поднятым вверх большим пальцем. Тут уж ничего не поделаешь, так устроены люди, что каждый хочет нравиться, какое бы место ни занимал в обществе, только не у всякого получается. Иной за большой палец вверх (не путайте со средним) душу продаст, чего только не увидишь в Интернете, похоже, вся планета свихнулась на лайках. Я, как говорил уже, не исключение, лайкман. Я направился к дереву, но по дороге наступил на собачье дерьмо, остановился и, выругавшись смачно, от души, попробовал обтереть об опавшую багровую листву прилипшее к подошве кроссовки дерьмо. Я старался вовсю, кружился, даже подпрыгивал, при этом снова наступил на мину, нога, скользнув, поехала, и я упал навзничь. Надо ли говорить, что под спиной тоже были заложены искусно прикрытые валютой осени мины. Тут, конечно, я совсем ошалел, вскочил и стал орать, что сдеру с собак шкуры вместе с их хозяйками. Собачницы, услышав это, испугались и давай звать своих питомцев, надевать на них поводки и растаскивать по домам. Только королева не собиралась никуда убегать, она подошла ко мне поближе со своим бультерьером и, обворожительно улыбаясь, произнесла:

– Дерьмо к деньгам, вы будете богаты.

Я сжал кулак, но, заметив грозный взгляд ее четвероногого рыцаря, протянул королеве смартфон, прежде обтерев его о свои спортивные штаны, попросил:

– Снимите меня, пожалуйста.

– С удовольствием, а знаете что, давайте сделаем селфи…

– Да вы же измажетесь.

– Скорей примажусь. Ну как, готовы?

– Да.

– Тогда вперед, к лайкам!

Нет ли в самолете доктора?

Памяти Славика Тибилова

И Бог спросил ее:

– А ты что сделала в жизни?

– Господи, – отвечала травинка,

Если я хоть когда

И сделала доброе дело,

То теперь ничего не помню.

И Бог во всей своей славе,

Восстав с престола,

сказал ей:

– О лучшая из травинок!

Стивен Крейг

Во Внуково после всех этих процедур с раздеванием и одеванием, пищалками и прочей предполетной суетой я наконец-то взобрался по трапу на борт воздушного корабля, не без труда отыскал свое место, сел, пристегнулся и сказал «привет» сидящей возле меня молодой симпатичной женщине лет тридцати. Но та даже не взглянула на меня и продолжала с кем-то ругаться по телефону. С ней была маленькая девочка, по-видимому, дочь, ерзавшая на кресле возле иллюминатора. Я тоже немного