Бабье царство. Дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) - Мишель Ламарш Маррезе

1750-1755 …… 44 (18) — 21 (99) — 25 (117)

1775-1780 …… 63 (8) — 33 (60) — 37 (68)

Все периоды 1715-1780 …… 33 (49) — 26 (249) — 27 (298)

Таблица 4.7.

Сделки дворянок по закладу имений (1715—1780 гг.)[115]

В первые десятилетия XVIII в. прослеживается несколько очевидных тенденций. Деятельность дворянок на рынке купли-продажи земли и крестьян была ограниченной, независимо от влияния переменных факторов; сделки, зафиксированные в крепостных книгах, говорят о том, что женщины располагали лишь скромными по размерам состояниями как в движимой, так и в недвижимой форме. Женщины, которые получали землю с крестьянами в наследство или в приданое, редко расставались со своей собственностью, находясь в браке, в то время как жены, получившие приданое наличными деньгами, не стремились вкладывать их в земельные владения. Эта картина, возможно, просто отражает семейные приемы эксплуатации женских состояний в период брака, а не истинное количество собственности в руках женщин. Но если все эти тенденции вписываются в какую-то единую картину, то это картина второстепенной роли дворянских женщин в феодальной экономике. В отсутствие установленных законом долей дочери получали минимум семейной собственности в движимой форме, и большинство из них не обращало деньги в землю. Вдовство давало женщинам больше возможностей распоряжаться имуществом или вкладывать деньги по собственному усмотрению, но даже вдовы были едва заметны как независимые участницы экономической жизни начала XVIII в.

Чтобы поместить рыночную активность русских женщин в более широкий контекст, полезно провести сравнение с землевладением женщин Западной Европы. К сожалению, строгое хронологическое сопоставление невозможно из-за отсутствия исследований, посвященных женскому землевладению в Европе XVII— XVIII вв. В сущности, все работы о женской собственности касаются преимущественно Средних веков — времени расцвета экономического потенциала женщин на Западе. Д. Херлихи проанализировал тысячи грамот и контрактов из нескольких регионов Западной Европы с VIII по XII в. и обнаружил, что во многих документах в роли продавцов имущества предстают женщины. Испанки выступали как лица, отчуждающие имущество, в целых 18% грамот XI—XII вв. В Южной Франции дамы присутствуют в 9— 13% таких документов. На основе этих цифр исследователь пришел к выводу, что женщина стала «играть выдающуюся роль в управлении семейным имуществом в раннем Средневековье, и занятие ею столь важного места повлияло и на традиции общества, и на его экономическую жизнь».

Если смотреть с этой точки зрения, то экономическое положение русских дворянок в начале XVIII в. кажется несколько более благоприятным, чем у их европейских сестер, пусть и более раннего периода. Однако утверждать, что женщины играли какую-то выдающуюся роль — и в России, и в Западной Европе, — было бы необоснованно, ведь дворянки, владевшие землей, контролировали менее 20% земельных угодий, редко выступали как инвесторы и заимодавцы, а в деятельности рынка участвовали в основном уже овдовев. В начале XVIII в. замужние женщины в России управляли имениями мужей, пока те воевали, но почти не осуществляли имущественных сделок от своего имени. Дворянки имели весьма скромные возможности унаследовать землю от своих отцов и мужей. Лишь на заре правовых преобразований, расширивших для женщин доступ к недвижимости и контролю над ней, объемы богатств, сосредоточенных в женских руках, стали резко возрастать. После отмены Указа о единонаследии в 1731 г. полученное дворянками право на определенную долю родовых земель позволило им резко увеличить свое участие в деятельности рынка. Более того, с тех пор как от замужних женщин перестали требовать, чтобы они обращались к мужьям за разрешением продать землю, они заняли центральное место как вкладчики средств в недвижимость.

В середине XVIII в. дворянки добились замечательных успехов на провинциальном рынке недвижимости. В самом деле, контраст между скромной экономической активностью женщин в 1715— 1720 гг. и их видной ролью тридцатью годами позже говорит о первой половине XVIII в. как об эпохе глубоких перемен в имущественном положении женщин. В 1755 г. женщины выступали как продавцы земельной собственности в два раза чаще, чем в 1715—1720 гг. (табл. 4.1). Самую поразительную картину дает Владимир, где продажи земли женщинами выросли с 5 до 45%, — несомненно, этот показатель объясняется немногочисленностью сохранившихся документов о сделках. Однако скачки продаж в других районах, не столь впечатляющие, но также существенные, подтверждают, что женщина заняла новые позиции в феодальной экономике. Продажи небольших незаселенных земельных наделов мелкопоместными тамбовскими и курскими дворянками составляли 30—31% земельных сделок, а московские дворянки, располагавшие более крупными состояниями, участвовали в 34% всех продаж. Несмотря на огромную разницу в богатстве и положении, дворянки всех состояний могли похвастаться осязаемыми выгодами от нововведений в законах о собственности. К середине XVIII в. дворянки как группа в два раза чаще продавали недвижимость, чем до отмены Указа о единонаследии. Реформированное имущественное право, возможно, не сумело уничтожить неравноправие полов в области наследования, но оно дало толчок видимому росту экономических возможностей дворянок.

В русле этой тенденции к 1755 г. резко возросла готовность женщин вкладывать средства в покупку земли и крестьян (табл. 4.2). Снова устойчивая картина изменений по всем регионам показывает, что дворянки всех уровней состояния не замедлили воспользоваться своими новыми правами: женщины так же охотно покупали небольшие и недорогие участки земли в Черноземном регионе, как и вкладывали средства в дорогостоящие имения. Если в 1715—1720 гг. женщины участвовали всего лишь в 5% земельных сделок, то в середине столетия эта цифра достигла 30%. Дворянки проявили себя и как владелицы крепостных (табл. 4.4): помещицы осуществили 22% сделок по предоставлению воли во Владимире, Кашине и Тамбове. Впрочем, следует заметить, что после 1750 г. женщины в два раза чаще предпочитали продавать крестьян (табл. 4.5), чем давать им вольную, — женщины самостоятельно произвели 43% продаж крестьян в этих районах. Конечно, несоответствие между количеством крестьян, отпущенных помещицами на волю и проданных ими, озадачивает. Можно предполагать, что барыни считали крепостных людей источником быстрого получения наличных денег: вероятно, за неимением других доходов женщины легче, чем мужчины, решались распродавать крестьян поодиночке. К тому же, как мы увидим, если землю дочерям в приданое давали неохотно, то дворовые люди присутствовали почти в каждом приданом.