Рим должен пасть - Алексей Живой

— Зачем она тебе, Федр, — вздохнул Квинт. — Лишние расходы. Да и на дно быстрее утянет такая кольчуга.

Покинув лавку оружейника, они направились в другую, находившуюся по соседству, где продавались кожаные панцири, сбруи для коней, ремни и сандалии. Там тоже толкалось немало новобранцев. Но незнакомых оказалось гораздо больше. Как объяснил Квинт, это были «молодые» ребята из новобранцев легиона, стоявшего недалеко от Тарента. Сухопутные вояки. Как выяснилось, обмундирование морпеха римской армии ничем не отличалось от доспехов обычного пехотинца. Практически, если забыть о кораблях, они представляли собой одну и ту же армию. Соединение солдат, которым полагалось быть постоянно приписанными к какому-нибудь кораблю, также называлось манипулой и делилось на центурии, как и вся сухопутное воинство. Да и командовал морпехами тоже центурион. В этом смысле римляне не напрягались насчет разнообразия постов.

Внутренне убранство этой лавки было побогаче, но в целом напомнило Федору не то обширную конюшню, не то рай для садомазохистов. Отовсюду свисали кожаные ремни, портупеи, уздечки, плетки и прочие причиндалы культурного отдыха извращенцев. На полках расположились готовые панцири, сшитые из рыжей кожи по единому образцу, но разных размеров. Рядом на специальных подставках виднелось несколько дорогих кирас, искусно сработанных, украшенных золотой инкрустацией и способных надежно прикрыть тело. Федор даже загляделся, рассматривая все детали такого причудливого доспеха.

Потолкавшись почти час среди других новобранцев, Квинт, наконец, нашел себе подходящий кожаный панцирь. Примерил и расплатился. Правда, на нем отсутствовала железная пластина, прикрывающая сердце от прямого удара, но рыбак из Бруттия казался довольным. Таких доспехов у него еще никогда в жизни не было.

— Не смотри на них, Федр, — вздохнул Квинт, заметив, как сержант разглядывает кирасы. Радость от выгодного приобретения тут же угасла. — Такая кираса стоит больше тысячи драхм. Нам с тобой это не по карману. Они сделаны для богачей.

«И где мое карфагенское золото? — взгрустнул Федр Тертуллий Чайка. — Лежит себе на дне моря, а очень бы сейчас пригодилось. Купил бы себе кольчугу или даже железный панцирь. Может, хватило бы. И выступал гоголем, не хуже самого Памплония. Хотя, если подумать, на хрена мне это надо? Пока и так проживу».

Выходя из душного помещения, Федор, уже не в первый раз вспомнил добрым словом того утопленника, с которого он снял свои доспехи и меч. Они оказались далеко не самыми плохими. «Жаль только, не удалось положить себе в карман сэкономленные деньги», — снова подумал Федор и вспомнил жадного толстяка-квестора по имени Нумерий Манций Вольциус. Представил его слащавую рожу и даже сплюнул на камни мостовой.

«Чтоб тебе пусто было! — мысленно пожелал он хранителю казны, расстраиваясь еще сильнее. — Чтоб тебя Памплоний поймал на взятках и приказал забить палками! А лучше — острый пилум тебе в анус, сука!»

— Ну, а теперь куда? — спросил уже вслух Федор низкорослого Квинта, пытаясь отогнать подальше черные мысли.

Тот, перекинув ремень ножен с мечом через наплечник только что купленного и незамедлительно надетого панциря с ламбрекенами, явно красовался пред двумя крестьянками, покупавшими кур в лавке на другой стороне рыночного прохода. Крестьянки его заметили, а одна даже улыбнулась, чем привела самовлюбленного Квинта в восторг до такой степени, что он чуть не позабыл о необходимости посетить еще пару лавок. Так ему захотелось отправиться прямиком в бордель или догнать и зажать эту крестьянку где-нибудь прямо здесь, на задворках рынка, благо подходящих местечек в этом царстве хибар и домишек было предостаточно.

Квинт с неудовольствием перевел свой взгляд на Федора и, возвращаясь в реальность, нехотя ответил:

— Панцири и мечи у нас с тобой уже есть. Значит, нам нужен крепкий скутум и добрый шлем. Поножи на левую ногу. И еще надо прикупить по плащу, мы хоть и не обычная пехота, но на корабле тоже зябко по ночам во время плавания.

— А поножи зачем? — не понял Федор.

— Пойдем, — ухмыльнулся Квинт, проводив полным тоски взглядом крестьянок, которые, так и не дождавшись с его стороны решительных действий, неторопливо покидали торжище, — выберем себе по щиту, там и увидишь.

Они опять прошли поперек весь рынок, расталкивая руками прохожих. Точнее, их распихивал Квинт, проталкивавшийся впереди. Ему не терпелось похвастаться своим новым панцирем. Вид он имел напыщенный, и давая пинка какому-нибудь крестьянину, остановившемуся чтобы купить корзину яиц, постоянно приговаривал:

— П-шел вон с дороги, деревенщина!

Похоже, Квинт ощущал себя уже не иначе как центурионом, которому дозволено многое. А крестьяне, завидев двух римских легионеров, хоть и не в полном вооружении, почтительно расступались перед военной силой. Федора это не очень забавляло, но осаживать Квинта он не стал, тем более, что благодаря его маневрам они пробрались через толпу гораздо быстрее, остановившись у входа в очередной приземистый домик. На этот раз внутрь заходить не пришлось, ряды с товаром были выставлены прямо на улице, перед входом.

— Выбирай, — взмахнул рукой Квинт, указав на целый ряд щитов, вытянувшийся перед ними. Рядом уже находилось несколько покупателей и пара юрких приказчиков.

Федор внимательно осмотрел весь ряд издали, прежде чем приблизиться. Щиты были крупные, в основном прямоугольной формы, сделанные явно из двух деревянных частей, обтянутых кожей. В самом центре имелся массивный металлический шишак, самая крепкая часть — умбон, на который полагалось принимать удары копья и, по возможности, меча. Размер щитов казался примерно одинаковым: где-то метр с лишним в высоту и сантиметров семьдесят в ширину. Верхняя и нижняя кромки окованы железной полосой. Но, выставлялись здесь и овальные щиты, почти такого же размера, с закругленными краями. Имелось и некоторое количество круглых.

— Это для катафрактариев,[34]— пояснил Квинт, перехватив взгляд Федора. — Конница с ними воюет. А нам положены вот такие.

Он ткнул в сторону прямоугольных щитов.

— Можно и овальные, как легиону союзников, — добавил Квинт, немного подумав, — но наш центурион любит эти. Так что лучше их и взять.

— И откуда ты все знаешь? — в который раз удивился Федор.

— Да у меня брат уже третий год служит во втором легионе, — пояснил Квинт. — После битвы с восставшими самнитами его отпускали домой на всю весну, вот он мне и порассказал о службе. А потом его опять призвали. И теперь услали в Этрурию, на границу с галлами, там, говорят, опять неспокойно. Галлы жгут наши пограничные селения.

— Этот тот брат, который никудышный рыбак? — уточнил Федор.

— Нет, то был Тит, а я говорю про другого брата, Линция, — пояснил Квинт, направился к ближайшему щиту и, сняв его с деревянных подпорок, немного приподнял над землей. Прикрылся и повернулся к Федору, чтобы тот оценил. — До принципа он еще не дорос, служит в четвертой манипуле гастатов. Но на хорошем счету у центуриона. Знает к нему подход. А потому, его по службе не сильно припахивают. Так что жить можно.