Твое тело – моя тюрьма - Оксана Лесли

– Идея, что сны – порталы в другие параллельные реальности, прошлое и будущее, кажется мне страшной и нереальной одновременно. Некоторые вещи надо долго переваривать, как удаву крокодила. Я пошел домой.

Мишель проводила своего парня до двери, оба вышли в передний двор, поглазели восхищенно на ночное небо. Ночное небо бесстрастно глазело на них. Созвездие Кассиопея над головой мерцало равнодушно, как и другие созвездия. Стив ушел.

В переднем дворе Фред установил рождественские фигурки: Мария и младенец Иисус в окружении овечек и сена.

– У меня вопрос, – зазвучал Тави в голове девушки. – Ты мне рассказывала, что Рождество – это день рождения Христа, обмен подарками, память о том, как он пожертвовал собой ради людей, так?

– Да, Иисус учил людей прощать соседей и любить их, как самих себя.

– Тогда почему толпа, которая умертвила огнем женщину, не смогла простить ее грехи, как учил Иисус? Мне кажется, что такие публичные казни и христианские идеи любви и жертвенности противоречат друг другу. – Тави все меньше понимал людей.

– Мы запутались в двойных стандартах, – вздохнула Мишель.

Ночь мучила ее жестокими образами пережитой «реабилитации». Девушка в конце концов взяла наушники и подключила к своему Самсунгу Галакси, и нашла в Ютубе «лучшую музыку для расслабления». Ей удалось отключиться от реальности под медитативную мелодию с шорохом прибоя и звуки флейты.

Несмотря на приближение Рождества, погода декабря была солнечной и теплой – можно было увидеть и муравьев, и ос, и ящериц, снующих по своим делам.

Вечнозеленые камелии радовали глаз огромными цветами, похожими на розы или пионы, сделанные из воска. Белки отчаянно гонялись друг за другом по заборам и деревьям, а красные кардиналы собирались у кормушки, подвешенной на ветке дуба.

Зима в субтропиках была всегда одинаковой, практически без дождей. Два-три дня температура днем держалась примерно десять-пятнадцать, а то и двадцать градусов по Цельсию, что позволяло людям проветривать свои жилища без страха замерзнуть, ездить в машинах с открытыми окнами и выходить на улицу в майках и шортах. Ночью температура опускалась до пяти градусов. После теплых деньков зима словно вспоминала, что у нее есть какие-то свои, зимние, права, и начинала шокировать жителей субтропиков минусовой температурой по ночам, этак минус три или даже пять… Раз в десять лет выпадал снег, в это время закрывались банки, школы, жизнь замирала, так как никто не имел «зимней резины» и городские службы не располагали грузовиками, рассыпающими соль с песком.

Зимой Редмонды не выпускали воду из бассейна, и поэтому его надо было иногда чистить от листьев, сосновых иголок и насекомых. Фред решил этим заняться и, пройдя босиком по зеленой травке, взял в руки сачок на алюминиевом шесте. Когда он приступил к выгребанию мусора, его телефон зазвенел со своеобразной мелодией, которую Фред недавно загрузил, «Бэтмэн на наркоте». Эта мелодия вызывала у него невольную улыбку.

– Фред Редмонд, – ответил он. Он не считал нужным растрачивать себя на привычное приветствие «хеллоу», так как люди могли просто ошибиться номером и повесить трубку.

– Здравствуйте! Мистер Редмонд, вас беспокоят из лаборатории Красного Креста. Меня зовут Камилла, я консультант доноров.

– Слушаю, – он аккуратно положил на землю шест-сачок и стал прогуливаться вдоль забора.

– К сожалению, мы не можем использовать вашу кровь. У вас обнаружили вирус ВИЧ, сэр. И мы поставили вас на учет…

– Что? – ему показалось, что он ослышался.

– Вирус ВИЧ, – повторила Камилла. – Я знаю, это сложно принять. Но вы должны знать, есть группы поддержки, специалисты, с которыми вам нужно срочно связаться и обсудить свой диагноз. Мы отправили вам лабораторные анализы почтой. Если вы желаете…

Фред уронил телефон в бассейн, все артерии и вены внутри него сжались от этих новостей, словно кровь превратилась в смолу, силы покинули его, а колени подкосились. Он сел на траву около бассейна, потом лег на спину и растянулся во весь рост.

Голубое небо с детской невинностью смотрело в его глаза цвета запотевшей стали.

Его попытка начать новую жизнь, спасать мир своей кровью, быть как-то полезным и нужным людям, провалилась. И он прекрасно знал, кто его мог заразить! Его милая рыжая Либерти! Он ни с кем не был близок, кроме нее, не пачкался по проституткам. Он ведь ее почти полюбил… Либерти. Ее имя означает «свобода»…

Для него все ВИЧ-инфицированные были инвалидами и идиотами в одном лице, которые сами виноваты в своем статусе. Их жизнь зависела от лекарств и групп поддержки… А теперь и он попал в эту категорию идиотов, неожиданно для себя. Мозг разрывался от назойливых, окрашенных в тона насилия и мести, мыслей. Но Фред нашел в себе силы раскидать их, как супермен – шайку жалких негодяев, зашел домой собираться на работу.

* * *

Мишель после работы приняла душ, покормила мать, и отключилась на четыре часа. Около десяти вечера, она подготовила свою комнату к приходу Стива, проветрила и пропылесосила, чтобы его аллергия на кошек не проявляла себя.

Она заварила себе чай с тертым корнем имбиря, и, протирая пыль, заговорила с Тави:

– Ну, что ты чувствуешь, мы уже близки к финалу? Я имею в виду, к твоей свободе? Нашей свободе?

– Я испытываю чувство вины и сожаления, что такая невинная и красивая девушка, как ты, должна проходить со мной через ужасные унижения и экзекуции.

– Ты не ответил на мой вопрос. Ты точно не имеешь никакого понятия, когда это все закончится? Или мне придется по-настоящему умереть? – Она постучала указательным пальцем по его лбу в зеркале. – Ты мне просто всю правду не говоришь, не так ли?

Молчание было невыносимым для обоих, но Стив выручил Тави, бесшумно появившись в спальне Мишель и обняв ее сзади.

– Привет. Ты его видишь? – спросила она Стива, уже целующего ее в шею.

– Кого? Где? – юноша оглянулся по сторонам.

– Тави, в зеркале? Он смотрит на тебя, – Мишель откусила заусенец.

– Нет, не вижу, – Стив развернул ее к себе и стал целовать. – И не хочу видеть.

– Ну хватит уже, я не могу так.

Стив со вздохом отступил, прошел в ванную, сел на унитаз и открыл приложение Киндл. Все развивалось по привычному сценарию: красный бикини, горячая ванна, концентрация на ладонях.

– Что ты читаешь последнее время? – впервые поинтересовалась Мишель, лежа в ванне. – Ты такой задумчивый, это все из-за меня или Киндл виноват?

– «Почему плохое случается с хорошими людьми» Дэвида Кушнера.

– И? Почему? Почему Остин должен был умереть? Эта книга отвечает на такие вопросы?

– Автор, кстати, раввин, который похоронил собственного ребенка. Он доказывает в своей книге, что мнение о том, что якобы все идет по божьей воле, неверно. У Бога нет плана для твоего каждого телодвижения и решения. Он не придумывает нам наказания, не посылает людям страдания в виде смерти ребенка или цунами. «Тебя Бог наказал» – неправильно говорить. Бог – это любовь, а цунами, болезни и проблемы просто имеют место быть. Страдание само происходит, потому что мы живем в мире свободы выбора и контраста. Такая вот философия.